Дмитрий Старчиков: «Если я стану президентом, отменю все политические статьи»
Дмитрию Старчикову 24 года, 11 из которых он болен сахарным диабетом. Но постоянные инъекции, поиск, а порой и настоящее «выбивание» лекарств, профилактические осмотры и лечение в стационаре не мешают молодому человеку вести активную жизнь. «Мамы детей-диабетиков с вами!», «Смело! Так держать!», «Скажите, и мы выйдем на пикет!» — такие комментарии он получает в самых разных соцсетях, где ведёт аккаунты. Он развивает Youtube-канал и канал на «Яндекс.Дзен» (это кроме традиционных), куда выкладывает весьма провокационные видео о проблемах в ульяновской медицине в ЖКХ и других «вечноострых» сферах.
Наверное, только в 24 можно так ничего не бояться. Но действительно, судя по рассказам молодого человека, он прошёл не один круг бюрократического ада. «Ой, пресс-секретарь одной из ульяновских больниц угрожает, а мне смешно», — отмахивается он. Помогая людям, он сам встаёт на их место, ведь так же добивается лекарств через суды и так же несколько лет не может получить очевидную инвалидность…
Мне понравилось, что Дмитрий быстро согласился на откровенный разговор и пришёл на встречу, даже будучи приболевшим. Такую активную жизненную позицию и желание донести всё до читателей редко встретишь у местных жителей. Тем мне дороже каждый из встреченных неравнодушных людей.
В офисе я начинаю сразу умирать
— По образованию я юрист, — рассказывает Дмитрий. — Я прошёл практику, ещё когда обучался в университете, работал в центре по защите прав потребителей, изучал право с практической точки зрения, помогал потребителям. Потом мои интересы сместились в политическую сферу. Начал публичную деятельность — немного журналистики, немного защиты прав, немного политической активности, немного видеоблогинга. Вот такой рецепт.
— Я про вас узнала, когда в очередной раз, в 2018 году, обрушалась грузовая «восьмёрка», вы сфотографировали первым трещины. Мы все тогда брали ваши фото…
— Это смешная история. В группе «Дороги Ульяновска» кто-то написал, что «восьмёрка» падает, но без фоток. Да, тогда я с утра поехал по «восьмёрке», смотрю, там реально всё обвалилось, хотя не так жёстко, как в первый раз, но всё-таки. Я сфотографировал и выложил фотографии с раннего утра — я был «трендсеттер» выходных (улыбается). Чиновники тогда активно заявляли, что подъезд к «восьмёрке», где тогда появились трещины, разрушили грузовики, которые ездили в порт.
— Что вас сподвигло заниматься такой активной деятельностью?
— Наверное, я больше ни на что не годен (улыбается). Конечно, скука. Любая наёмная работа меня в такую скуку ввергает, что я не могу больше трёх дней там находиться. Единственное, что я приемлю, — самозанятость. В офисе я начинаю сразу умирать.
— Как вы можете себя реализовать в Ульяновске? Город же маленький, тем не так много.
— По большому счёту, я уверен, что если тебе нужно реализовать себя, ты можешь это сделать везде. Ломоносов приехал в Москву на телеге, сейчас в этом плане примерно так же с активизмом — берёшь с краю, начинаешь делать. Можно и местную повестку качать, можно и федеральную. Я цепляю и то, и другое. Понятно, я чувствую медицину, которой занимаюсь.Не факт, что это и дальше будет ключевой темой. Просто я вижу, как много там проблем, и не могу не включаться в их освещение и их решение. Началось всё банально: у меня сахарный диабет, я сам был в такой ситуации, как те люди, которых я защищаю. Мне тоже не выписывали тест-полоски, положенные бесплатно. Я начал обращаться с жалобами в прокуратуру, в минздрав… Диабетикам каждый месяц положено примерно 150 тест-полосок, а по факту, им выдают 50 на десять лет. Такова ситуация по всей стране. Я начал потихоньку втягиваться в защиту прав. И так всё закрутилось. Как говорил Стив Джобс, «сделайте шаг — и дорога сама появится перед вами». Вот дорога появилась.
Я пошёл на работу в правительство, а на третий день оттуда сбежал. Душило…
— Недавно вы общались с одним из курсантов, пострадавших от эхинококкоза в Ульяновском суворовском училище (курсанты были заражены эхинококкозом, проблему пытались замолчать, но она вскрылась в феврале 2019 года – прим. ред.). Эта проблема очень ярко и повсеместно обсуждалась, когда заболевание только появилось. Сейчас о пострадавших забыли… Насколько там сложная ситуация?
— Меня поразила несправедливость, когда СМИ сначала ловят хайп на какой-то теме, а потом забывают всё напрочь. По неустановленной причине заболели примерно 80 суворовцев, часть из них проходила серьёзное лечение, им вырезали кисты. Часть из них отказались от помощи минобороны и минздрава и вынуждены были лечиться за свой счёт. Я так понимаю, что они не хотели трепать себе нервы. Мы видим, что эхинококкоз — это не смертельно, но приятного мало, когда в тебе делают пять-десять дырок, чтобы вырезать из тебя опухоли…
— Большинство из них больше не годны к службе, так ведь?
— Для меня было удивлением, когда тот парень, с которым я общался, Сергей Демидов, сказал: если хочешь служить, проблем особых нет. Я был уверен, что там всё гораздо сложнее. Но до сих пор мне до конца не понятно, какой приоритет у людей: служить или не служить. Выясняется, что даже после такого страшного случая у многих из суворовцев приоритет — служить!
— Недоверия к системе нет?
— Я не знаю насчёт недоверия к системе, но у нас же Россия — страна правоохранительных органов и военных. Это самые привилегированные люди, к ним многие хотят примкнуть. Как писал ещё Достоевский: чтобы стать генералом, нужно быть самым обыденным и неоригинальным человеком. Если ты не такой, ты не сможешь тридцать лет сидеть и высиживать генеральский пост. Я лежал в больнице и читал «Идиота» Достоевского. Это написано 160 лет назад, но ничего не изменилось. Я такой человек, видимо, бесполезный, но оригинальный, поэтому пошёл на работу в ульяновское правительство, а на третий день оттуда сбежал. Душило… Это было госюрбюро, отдел по защите прав потребителей. У меня трудовая книжка, где три дня стажа…
— А зарплату тоже за три дня дали?
— Нет, это было очень смешно… Устроили меня на работу перед выходными, мы не работали, дальше были праздники, мы не работали, потом я поработал три дня… И в итоге получилось, что заплатили мне почти за десять дней! Десять тысяч рублей. Я удивился, насколько бесполезна вся эта госмашина, насколько они не дорожат деньгами: никакого учёта, никакой речи об эффективности ресурсов. Бабы ещё нарожают, налоги ещё насобирают…
Любой человек с амбициями и с толикой ума не может найти себе места ни в команде губернатора, ни в команде оппозиционных сил
— Какой может быть критерий эффективности чиновника?
— В путинской России? Единственный критерий — лизать жопу.
— А в прекрасной России будущего?
— О ней сложно говорить, пока мы не в ней. И все люди, которые рассуждают о том, какой будет прекрасная Россия будущего, могут наступить на грабли реальности. В идеале, важно не брать взятки, не воровать, а работать, как это делают бизнесмены. Чиновникам нужны такие ценности: ты работаешь не для того, чтобы высидеть определённое количество часов в неделю и получить откаты и продвижение по карьерной лестнице, а для результата. Даже с физиологической точки зрения доказано, что человек может продуктивно работать два-три часа в день. Дольше его мурыжить нет смысла. Иногда я долго сплю до обеда, но психологи говорят, что это один из признаков депрессии. Лежу я в больнице, ко мне заходит уборщица и говорит, что я пропустил подъём: «Кто рано встаёт, тому бог подаёт», говорит она. Я ей отвечаю: «Вы очень рано встаёте, но у вас зарплата 4,5 тысячи в месяц. По-моему, вам несильно бог подаёт».
— Мы говорили о Достоевском, а вот Пушкин, например, был чиновником. Как сочетается творчество и чиновническая деятельность?
— У Пушкина, как мне кажется, возникла чисто формальная потребность стать чиновником, связанная с его творческой деятельностью. Статус чиновника давал ему определённые привилегии. Может ли поэт быть чиновником? Допустим, тот же Альберт Эйнштейн не был писателем, но он успешно совмещал работу в архиве, канцелярскую деятельность с наукой, пока работал над теорией относительности. Условно говоря, творчество и чиновничество абсолютно несовместимы. Но, с другой стороны, были примеры, когда чиновник высшего ранга проявляет себя как творческий и даже гениальный человек. Например, я могу таким назвать Уинстона Черчилля. Но в рамках российской политической системы мы не сможем такое совмещать, когда мы даже в пределах Ульяновской области понимаем, что любой человек с амбициями и с толикой ума не может найти себе места ни в команде губернатора, ни в команде якобы оппозиционных сил, таких, как КПРФ. Это та же форма тоталитаризма и нетерпимости к любому другому мнению. Губернатор вокруг себя держит бессловесных ничтожеств. Любого человека, который субъектен, он считывает на бессознательном уровне. И что бы ты ему ни говорил, будучи таким, он тебя послушает и скажет: хорошо, спасибо, с вами свяжутся. Но никогда не возьмёт в своё окружение.
— А возможен диалог с властью, если ты творческая личность?
— Нет, я думаю. Мне знакомы примеры таких диалогов. Все они ничем не закончились.
— Как эту систему победить?
— Каждый должен начинать с себя. Мы должны быть в ответе за себя и свои действия и стремиться что-то менять.
— Есть такой термин «гражданское неподчинение», то есть мы не выполняем заведомо тупые указы. В таком плане?
— Да. Смотрите, вы не выполняете, я не выполняю, а все остальные — выполняют. И что? Нас легко закрыть в автозаке. Я постоянно общаюсь с людьми, которые прямо дубовые. Те же самые курсанты, которые могли умереть от эхинококкоза, но пойдут дальше служить в министерство обороны, будут там карьеру делать. Для меня это дикость, для них — в порядке вещей.
— Уже много лет идут слухи, что губернатора Морозова нужно кем-то заменить. Кто, на ваш взгляд, может прийти ему на смену?
— Скорее всего, пришлют какого-то варяга. Не уверен, что внутри региональной элитки кого-то смогут найти. Очередной условный путинский охранник встанет на его место. Раньше много говорили, что на это место может встать Алексей Куринный, но сейчас мне так не кажется. Он уже не обладает тем электоральным потенциалом, чтобы выиграть губернаторские выборы. В регионе, конечно, есть группа «куриннофилов», так скажем, которые уверены в его победе. Я к ним не отношусь.
— Куринный по профессии врач. Его активность в региональной политике может повлиять на изменения в состоянии медицины?
— Нет, конечно. Так же, как Сергей Иванович Морозов, бывший полицейский, никак не влияет на уменьшение преступности в Ульяновской области. У нас каждый день режут друг друга группировщики, а в последнее время ученики режут учителей… Профессия губернатора на это как-то влияет? Нет.
— Сейчас начали появляться новые политические партии, например, «Сильные женщины» или «За правду» Захара Прилепина. Имеет ли право на жизнь партия диабетиков, например?
— Да, имеет. Электоральный потенциал имеет любая партия. Другое дело, мы знаем, что любая партия, которая не подконтрольна администрации президента, не имеет потенциала, потому что её не допустят к выборам. А так, помните, раньше была «Партия любителей пива», например…
— Это симуляция многопартийности или что?
— Это же не впервые появляется. Раньше был Прохоров, который приехал из Нью-Йорка на «Ё-мобиле» в окружении красоток. Потом была Собчак, сейчас будет Шнуров. При этом есть огромное количество россиян, которые живут за границей, но влияют на изменение политической ситуации больше, чем те, кто живет в России. Вполне возможно, что какой-нибудь Евгений Чичваркин, Борис Акунин или Михаил Ходорковский делают для России гораздо больше, находясь за границей. Может, и нужно уехать. Но, если Чичваркин уезжает с миллионом долларов, я, извините, с 10 тысячами рублей в кармане не особо справлюсь.
— Допустим, человеку отказали в выдаче инсулина. Сколько нужно бороться за то, чтобы его выдать? Человек может умереть за это время?
— Если он сам не будет за свои деньги покупать лекарства, умрёт, сто процентов. Допустим, я сам себе выбивал тест-полоски, на это у меня ушло три года. Мне люди в личку задают вопросы: «Как так, я всё, а мне ничего?». Я отвечаю: «Так вы ещё не начинали бороться».
Больницы выживают, потому что лекарства завозят в качестве благотворительной помощи. Как в Африку
— Что вас не устраивает в Ульяновске?
— Много чего не устраивает, начиная от состояния дорог и отсутствия освещения ночью и заканчивая состоянием медицины, в частности, отсутствием зарубежного инсулина в больнице. Единственный нормальный инсулин, который там есть, появился не потому, что его минздрав закупил, а потому, что датская компания нам его сюда завезла в рамках благотворительности. Как в Африку. Если мы возьмём детское эндокринологическое отделение Ульяновской областной больницы, они держатся за счёт того, что им США и страны Европы завозят инсулин как благотворительную помощь.
— Хочу разобраться, в чём проблема с выдачей льготных лекарств. Как я понимаю, до марта работала компания «Ульяновскфармация» (против неё идёт громкий судебный процесс, в котором участвуют два бывших министра здравоохранения, депутат заксобрания и директор фармацевтической компании, которых подозревают в сговоре и «отмывании» денег — прим. ред.). Сейчас будут открывать новые аптечные пункты, но там что-то не получается. В результате дележа интересов пострадают больные люди, так ведь?
— Я вообще не понимаю, какую функцию в этой ситуации выполняет «Ульяновскфармация». Чтобы развезти лекарства и обеспечить ими людей, эта компания не нужна. Зачем нужно арендовать склад за 20 миллионов рублей, для лекарств, которых нет? Я считаю, что и «Ульяновскфармация» — бесполезная организация, и новая сеть аптек, которую должны открыть вместо неё, нам тоже не нужна. Конечно, планировали открыть 70 аптек, пока сделали 12, на самом же деле, не нужна ни одна.
— А как тогда люди могут получать лекарства?
— Есть льготные аптеки, они были всегда. Они есть в каждом районе, и их точно не нужно 70 штук. Достаточно одной на несколько микрорайонов.
Нужно собираться и нужно давить. Это реально помогает
— Насколько вам с вашим диагнозом сложно жить?
— Я думаю, сложно, как и всем. Условно говоря, если ты сын губернатора Ульяновской области и у тебя диабет, тебе не особо сложно. А если ты из неблагополучной семьи, и у вас на всю семью из пяти человек в месяц есть 15 тысяч рублей, пять из которых надо отдать за коммуналку, фактически нереально. Откуда все эти осложнения, которыми страшен диабет? Да оттого, что люди не могут измерять уровень сахара, потому что не могут купить нужное количество тест-полосок. Соответственно, у них постоянно высокий уровень сахара, они наобум колют, и у них нет денег, чтобы купить медицинские средства и лекарства, которые позволят им выжить. У них просто нет тех двух, трёх, пяти тысяч рублей в месяц для покупки лекарств, которые позволили бы жить на 30-40 лет дольше, чем они живут по факту. Первые симптомы диабета — жажда и учащённое мочеиспускание. Если вы предполагаете, что у вас это заболевание, нужно просто сходить измерить уровень сахара в крови. Когда у меня начался диабет в 13 лет, я выпивал двухлитровую бутылку «Спрайта» за 10 минут и бежал за второй. Так хотелось пить. Если у вас такие же симптомы, вы его не пропустите.
— Насколько поможет исправлению ситуации в медицине гражданские объединения? Например, сами больные, родители больных детей будут объединяться…
— Это реально помогает. Нужно собираться, нужно давить. У нас недавно был случай — мы решали ситуацию, когда детей не обеспечивали расходниками к инсулиновым помпам и инсулином. Мы собрались с обществом диамам (сообщество мам детей, больных сахарным диабетом I типа, — прим. ред.), никто раньше за них не брался, но там были люди, которые готовы отстаивать права своих детей до конца. Мы собрались в количестве 10-15 человек, и на нас уже нельзя было не обратить внимания: эти люди уже готовы были митинговать около здания правительства и дальше идти. И средства на эти лекарства нашли буквально за одну неделю. Там получилось очень смешно! Начальник департамента лекарственного обеспечения из ульяновского минздрава сказала: «Вы не беспокойтесь, у нас пока нет лекарств, но мы уже отправили самолёт в Москву, сейчас он привезёт всё, что нужно». Это по сравнению с тем, что другие диабетики в Ульяновске по десять лет не могут тест-полоски получить.
— Такие объединения, на ваш взгляд, могут стать политической силой?
— Да, эта история может политизироваться. Не знаю, как на уровне регионов, но на федеральном уровне это реально политизировалось на примере реновации. Сначала люди просто выходили бороться за дом, за двор, а потом это вылилось в целое движение.
— В Ульяновске появилось изобретение — инсулиновая помпа. Насколько это реализуемо? Нужна ли она диабетикам?
— Она выглядит очень просто — корпус от пейджера, с которого смыли краску, чтобы он стал прозрачным. О её появлении заявили в июле прошлого года. У меня есть актуальная информация про эту помпу — она находится ровно в таком же состоянии, как и летом. Лежит в пыльной коробке в «РуГаджете». Вообще, «РуГаджет» — это отмывочная контора. Инсулиновую помпу обещали начать распространять летом, а до сих пор ничего не изменилось. Если они элементарно не могут детям купить тест-полоски, о какой помпе может идти речь? Всего в Ульяновской области около 300 таких детей, это же немного. Это I тип сахарного диабета. Всего по стране детей и взрослых с I типом — 4 миллиона человек.
— С чем связана эпидемия сахарного диабета? Почему он «молодеет»?
— С чем это связано, не знает ни один даже самый крутой эндокринолог. Если бы знали, диабет уже был бы излечен. Есть такая закономерность — чем выше уровень жизни, тем больше распространён диабет. То есть в африканских странах его гораздо меньше, чем в Европе, в США его гораздо больше, чем в России. Это единственное, что понятно. Кстати, одно из заблуждений по поводу больных диабетом I типа, что им нужно поддерживать диету. Это касается II типа, но нам можно есть всё, потому что у нас поджелудочная железа не вырабатывает инсулин вообще. Я могу даже торт съесть при условии, что это будет скомпенсировано правильной дозой инсулина.
Хочу стать президентом прекрасной России будущего
— Отвлечёмся от политики. Какую музыку слушаете, какие книги читаете?
— И музыка, и книги — очень разнообразные. Музыка может быть, в зависимости от настроения, и Velvet Underground, и Take That, и Coldplay, а может быть, Queen или Beatles, а может Kodaline или Rammstein. Очень люблю Лану Дель Рей слушать. Вроде бы это попса, а я её не слушаю, но для Ланы Дель Рей делаю исключение. По книгам тоже всё по ситуации, вразброс. Могу читать Аристотеля и Гегеля, могу Толстого, Достоевского, Гоголя и Пушкина, а могу Хармса, Набокова, Акунина или Пелевина. Я тут недавно решил на одном дыхании прочитать всего Достоевского. Видите, мне плохо? Понятно же, я перечитал Достоевского (улыбается). Я прочитал рассказы, «Бедные люди», «Белые ночи», «Неточка Незванова», «Униженные и оскорблённые» и так далее по списку. Я закончил «Идиота» в последний день в больнице. Я прочитал за день 170 страниц «Идиота», а это совсем не то, что 170 страниц Дарьи Донцовой. Я вышел и понял, что срочно нужно переключаться. После этого я начал читать «Блуда и МУДО» Алексея Иванова: понял, что если после «Идиота» начну читать «Бесов», точно сойду с ума.
— Чего хотите добиться в жизни? Есть ли какие-то мечты?
— Хочу стать президентом Российской Федерации. Конечно, президентом прекрасной России будущего.
— И как к этому подготовиться?
— Примерно так же, как действуют передовые федеральные политики, взять того же Алексея Навального, Михаила Светова, Илью Яшина или Егора Жукова. Это люди, которые уже заявили о себе. Мне кажется, многое в плане методологической работы у них можно почерпнуть. Должна быть определённая медийность и реальные дела. Рубиться надо, с людьми работать, на ментов постоянно натыкаться.
— И ничего не бояться?
— Условно, да. Мне, наверное, сложно будет в следственном изоляторе, сахар тяжело измерить и вообще, там не рассчитывают соотношение белков, жиров и углеводов в еде. Если бы я стал президентом, мой первый указ был бы — отменить все политические статьи, начиная с 282 («Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства» — прим. ред.), освободить всех заключённых, которые сейчас сидят по политическим статьям, а потом уже думать над устройством России. Превращать её в реально федеративное государство из унитарного, которым оно сейчас является. Вернуть прямые выборы мэров, губернаторов. Сейчас вносятся поправки в конституцию. Я пойду голосовать против них, когда будет голосование. Хотя имеет ли это смысл — ещё вопрос. Имеет ли смысл обсуждать бумажку, в которую что бы ни написали, всё равно это не исполняется. Имеет смысл только миллион человек, который встанет у Кремля и не уйдёт до тех пор, пока их политические требования не будут удоволетворены. Я ни на что не намекаю… А что вообще имеет смысл? Имеет смысл флудить в комментариях, имеет смысл дискутировать на «Эхе Москвы», имеет смысл ходить на митинги КПРФ, имеет смысл работать в команде Морозова? Я не знаю, что из этого реально имеет смысл. Просто каждый что-то делает, и каждый выбирает свой путь.
Фото предоставлены Дмитрием Старчиковым
