17 оргазмов Михаила Камалеева
Этот материал — не совсем обычный для сайта darykova.ru. С его помощью мы представляем новых людей: в качестве корреспондентов выступили Никита Сазонов и Ксения Княгинина, а видео и фото сняла Наталья Яшина. Героем интервью стал продюсер сайта и полноправный соавтор многих материалов Михаил Камалеев.
Я сама знакома с Михаилом всего полгода, но кажется, что за этот небольшой временной отрезок он прочно вошёл в мою жизнь. Я знаю, какую музыку он любит, что ест на обед и о чём мечтал в детстве… Поэтому логично было, что читателей с ним познакомят те, кто не в курсе таких подробностей.
Итак, дебют состоялся, и материал получился — в наших традициях — объёмный и многоплановый. Специально для тех, кто устанет или поленится читать этот огромнейший текст, примерно в середине страницы выложено видео с краткими итогами всей беседы.
«В детстве я дружил с ветками, а потом их сжигал»
— В этом году мне исполнится 40. Я родился в октябре 1979 года, а тогда шла активная подготовка к Олимпиаде-80 и её символ был уже известен, поэтому родители назвали меня в честь Олимпийского Мишки. Они были молоды, им было по 19 лет, а я теперь всю жизнь обречён быть живым символом олимпиады. Мой отец в то время служил в рядах вооружённых сил Советского Союза, и в моём детстве мы очень много мотались по стране. А тогда это был СССР, напомню. В первый класс я пошел на Украине, в маленьком военном городке Дунаевцы. Кроме меня и моей сестры, которая младше меня на 4 года, других детей в офицерском общежитии, где мы первое время жили, не было. Я ходил в лес, ломал ветки, ставил их в снег и представлял, что это дети. Я с ними дружил, играл в снежки, разговаривал. Кроме того, я совмещал приятное с полезным, потому что топить печь нужно было дровами. Меня посылали собирать хворост, я собирал ветки и с ними дружил…
— А потом сжигал?
— А!.. Ну да… (смеётся). Когда отец демобилизовался из армии, мы переехали в Ульяновск. Так получилось, что здесь я учился в разных школах. Моя мама — учитель русского языка, и какое-то время она меня таскала за собой по школам, где работала. После 11 класса я поступил в УлГТУ, тогда это было обособленное структурное подразделение «Авиационный филиал Ульяновского государственного технического университета» (сейчас — ИАТУ). Моя специальность — производственный менеджмент. По идее, я должен уметь управлять любым производством. Но раз у нас был авиационный филиал, мы были привязаны к заводу «Авиастар». После окончания университета меня приглашали туда работать в аналитический отдел департамента маркетинга. Но я не пошёл. Потом я учился в аспирантуре, но не закончив её, уехал в Москву. Я переехал туда 1 января 2003 года: то есть из Ульяновска выехал 31 декабря, а новый год встретил в поезде.
— А почему выбрал эту специальность?
— Я хотел учиться либо на инфаке в педагогическом, либо на факультете издательского дела и редактирования в УлГТУ. Но в политехе был огромнейший конкурс, человек 15-20 на место, и стало понятно, что я туда просто не поступлю по разным причинам. А на инфак я не пошёл, потому что подумал: кем я потом буду — не лингвистом, не переводчиком, а учителем английского языка. В итоге я решил пойти по пути наименьшего сопротивления — поступать на факультет, который ближе к дому. Я ходил на учёбу пешком. Многие мои одноклассники ездили в политех, на север, трясясь в 30-м автобусе, как селёдки в бочке. Они выезжали в 6 утра, а я вставал в половине восьмого. Все на меня злились. Я не жалею, что учился именно там: у нас были хорошие преподаватели и отличный набор студентов. С нашего потока началась студенческая движуха, например, я играл в КВН, был капитаном команды «Свободный полёт». Недавно я нашёл в интернете книгу про УлГТУ, и там целый абзац посвящён нашей команде КВН. По местным меркам, у нас были неплохие успехи. Два раза были в финале Симбирской лиги и даже ездили на гастроли по области. Это был интересный опыт.
«У нашей группы была песня, которая пользовалась большой популярностью в школе. Там была такая строчка: «Эх бля, эх бля, у меня есть три рубля!»
— Расскажи, а о чём ты мечтал в детстве, к чему стремился.
— На самом деле, я ни к чему не стремился. Я был воздушным подростком, витающим в облаках, и за это нужно сказать спасибо моим родителям. Несмотря на сложное время — 1990-е годы — мы с сестрой никогда особо не нуждались в материальных вещах. Я хотел поступать на инфак, потому что у меня были способности к английскому языку. Когда я в аспирантуру поступал и английский сдавал, преподавателям, принимающим у меня экзамен, объяснял некоторые вещи, которые я говорю. У меня хороший уровень знаний, правда, практики давно нет. В подростковом возрасте, как многие сверстники, я мечтал, чтобы у меня была рок-группа. Моя мечта сбылась — у нас была группа, которая называлась «Негативное влияние», мы играли панк-рок. В основном исполняли каверы, но были и собственные песни. Одна из них пользовалась большой популярностью в школе, там была такая строчка «Эх бля, эх бля, у меня есть три рубля!». И такое рубилово!
— А как появилась идея группы?
— Мы сидели за школой, пили пиво, наверное. Решили поиграть. А, у нас ещё была «каморка, что за актовым залом», мы случайно обнаружили там инструменты, попросили разрешения у директора школы репетировать. Я тогда немного умел играть на гитаре, в группе я играл на басу.
«Не хотел чувствовать себя паучком в банке — и не стал сотрудничать с издательствами»
— Слушай, здорово! В Ульяновске ты известен как творец, как писатель…
— Ура! Я известен!
— Я знаю, что у тебя есть три книги, две опубликованные, а одна ещё неизданная, и сборник рассказов. Выпущенные книги – это «17 оргазмов весны» и «Маша Онегина». Расскажи о них.
— Это две похожих истории, которые опубликованы в одной книге. Там даже на обложку вынесено «Две повести о любви, алкоголе и женском коварстве». Собственно, так оно и есть. Там оба лирических героя вляпываются в неудачные любовные истории. Они влюбляются в девушек, которые их предают и — без спойлеров — в обоих случаях всё заканчивается убийством.
— Парня или девушки?
— А там по-разному! Само название «17 оргазмов весны» намеренно провокационное. Изначально была задумка описать именно 17 оргазмов по ходу действия. Не помню уже, оно точно так или нет. Началась моя писательская история в начале 2000-х годов, я написал тогда дурацкую книгу «Ни капли невинности». Её издали в виде мультимедийного диска: там был саундтрек, обои на рабочий стол, скринсейверы, игры и многое другое. Сам проект получил премию «Контент-2004», именно как проект, а не как литературное произведение. И потом я ездил на форум молодых писателей, который проходил в подмосковных Липках.
— Как ты там оказался?
— Отрывки из моей первой книги «Ни капли невинности» опубликовали в журнале «Пролог». Я какое-то время даже занимал первую строчку в его рейтинге, хотя самой книгой не горжусь, говнище полное, ужас просто. «Пролог» рекомендовал меня на Форум молодых писателей, и я поехал, почему бы нет. Там собиралась молодёжь со всей страны, проводились мастер-классы от толстых журналов — «Нового мира», «Звезды», «Москвы», «Юности». Разные маститые писатели разбирали произведения, давали советы начинающим. У нас выступали с лекциями Василий Аксёнов, Эдвард Радзинский, Владимир Познер, Леонид Юзефович… Для меня это было очень полезно с той точки зрения, что я этих людей увидел живьём и смог с ними общаться. Кого-то по результатам рекомендовали в издательства, в журналы. А на мастер-классах на примере конкретных произведений рассказывалась теория: как строить сюжет, как создавать характер персонажей, как работать со словом.
После этого форума у меня в голове очень многое отложилось, но я решил никогда не связываться с издательствами, толстыми журналами и прочим, потому что это такое болотце. В то время было достаточно тяжело с самиздатом, сейчас гораздо проще. Есть специальные сервисы, которые позволяют тебе выпустить книгу, продаваться в крупных интернет-магазинах. Ridero, к примеру, запустили услугу, что ты печатаешь тираж, а они распространяют в книжных магазинах в Москве.
— Расскажи подробнее, почему издательства это болотце?
— Я там чувствовал себя, как рыбка в аквариуме или паучок в банке. Все постоянно наблюдают за тобой, за каждым твоим движением. Текст, который ты пишешь, разносят в пух и прах, и в итоге, когда редактор выдает тебе его, это уже совершенно не твой текст. Кроме того, сам процесс надолго затягивается: книга может издаваться полтора-два года. И они тебе ничего не обещают: могут напечатать небольшой тираж, куда-то раскидать и всё. Они помогают только в том случае, если книга может на самом деле стать бестселлером. Например, в Липках со мной в одной группе был Сергей Шаргунов. Он к тому времени был уже немножко звездой, но форум его, как мне кажется, тоже подстегнул. Сейчас он стал депутатом Госдумы и известным писателем. Карьера-то у человека попёрла!
«80 процентов «Маши Онегиной» написано на ходу в телефон и какие-то куски текста сразу вошли в книгу»
— Расскажи про свою новую книгу «Сколько стоят твои сны?». Она уже выпустилась или ещё нет?
— На данный момент она уже в четвёртый раз переписывается. Когда я написал в первый раз, я её перечитал и удалил отовсюду, чтобы не видеть. Больше всего мне там нравится обложка. Сама книга висит мёртвым грузом, который просто надо доделать. Мне сейчас кажется, я её допишу и вообще больше писать не буду. Нет желания, да и сказать особо нечего. Это в детстве я пытался писать рассказики, рисовал домашнюю газету для родственников, причём в нескольких экземплярах. Стишки писал, сюжеты придумывал по ходу дела, потому что зудело в каком-то месте. Я не помню, чтобы был момент озарения — о, я должен нести что-то в мир, вообще не так. Оно само по себе началось. А сейчас закончилось.
— А когда лучше пишется, в каком состоянии?
— Мне почему-то очень легко придумывается и пишется, когда я хожу пешком. Есть несколько мест, где это происходит. В Москве от посёлка, где я живу, до самого города — 15 километров. Я хожу вдоль железнодорожных путей, где электрички едут, и пишу. Когда я писал «Машу Онегину», я доходил до МКАДа, разворачивался и шёл обратно. На это уходил весь день. 80 процентов «Маши Онегиной» написаны на ходу в телефон. Какие-то куски текста сразу вошли в книгу. Бывали фразы, которые ты записал, и вокруг них строился абзац. Естественно, над этим потом дома нужно поработать. В Ульяновске мест, где пишется, два: в районе «Авиастара», на промзоне, и на поле между Новым городом и селом Архангельским, если идти вдоль Волги. Там есть ласточкины гнёзда, идёшь: птички взлетели, пишешь.
— Чего читателям ожидать от новой книги «Сколько стоят твои сны?»?
— Небольшая часть книги — первая глава — выложена на моём сайте mkamaleev.ru. Это нетипичная для меня история, она про взаимное влияние снов двух людей на реальную жизнь. Мне не нравится, как в итоге получалось, потому что я сам от себя ожидаю большего, серьёзной сюжетной проработки, но ленюсь это делать. Там опять мрачно: убийства, много алкоголя, странные люди. Всё, как я люблю.
— Как к тебе приходят идеи книг?
— Спонтанно. Что касается «Оргазмов» и «Маши», там очень много реальных моментов. Это не означает, что всё в жизни было как в книге. Просто берётся какой-то факт, эпизод, и вокруг него наращивается сюжет, выстраиваются ходы. Есть несколько реальных людей, которые там описаны. Процентов 30 реальности, но это самые лайтовые моменты, безо всякой жести.
— Ещё есть сборник со сложным названием… «Кот, читающий Канта, не одобрит твой выбор музыки для вечеринки, на которую никто не придёт». О чём он?
— В него вошли четыре рассказа, главной темой которых стало одиночество. Там есть очень приторный рассказ, прямо сериальная мелодрама, есть шизофренический рассказ, надменно-ироничный и бессмысленный и инфантильный. Это типичные b-sides, побочный продукт, набор слов из серии «неопубликованное», спам, без сожаления летящий в мусор. А идея была в том, что придумалось название для сборника и его надо было как-то использовать. И только после этого я понял, что рассказы объединены общей темой одиночества героев.
— То есть на писательство у тебя сейчас планов нет?
— Зарекаться ни о чём нельзя. Раньше, когда я писал «Машу Онегину», была потребность высказаться. Мне нравилось её писать, продумывать, как это будет выглядеть. Сейчас мне нечего сказать людям. Надо заметить, «Маша Онегина» очень хорошо продалась, порядка 10 тысяч копий. Мы её начали продавать независимо ни от кого, сделали под неё отдельный сайт, вывалили начало, сделали кучу разных форматов… Начали рекламировать, и она хорошо зашла.
— Писать для тебя — это внутренняя потребность или желание до кого-то достучаться?
— Как говорил Александр Сергеевич Пушкин, которого я терпеть не могу, «не продаётся вдохновение, но можно рукопись продать». А для того, чтобы её продать, её нужно классно упаковать, оформить дизайнерски, придумать название, прорекламировать. Мне очень не нравится в современных писателях, в том числе ульяновских, что они сидят и ноют: вот, у меня такая классная книга, но её никто не читает… Я спрашиваю: а что ты сделал для этого? Отвечают: вот, я в жж блог веду. В 2019 году — жж, круто вообще! А потом просишь почитать, а тебе присылают какой-то битый вордовский файл, в котором куча самых разных ошибок, при этом он никак не отформатирован. Для того, чтобы это кому-то понравилось, нужна как минимум редактура, вёрстка. Мне многие говорят: тебе легко, у тебя есть сайт. Да ёлки-палки, сайт можно заказать за копейки, а можно и самому научиться делать, сейчас для этого много платформ. Я для своих проектов сам делаю сайты, всё изучаю, сижу, ковыряюсь. Например, WordPress я изучаю с 2008 года. А люди годами ноют… Но с одной стороны, у них могут быть тексты говно, а с другой — «что ты сделал для хип-хопа в свои годы» (улыбается). Что ты сделал для продвижения? Ничего. Тогда не ной.
В текст интервью не вошли некоторые важные темы. В прикреплённом ниже видео Михаил рассказал о проекте «Музыка в книгах», будущем сайта darykova.ru, своих музыкальных предпочтениях и даже ответил на несколько неожиданных вопросов. А кому не лень — читайте дальше 😉
«Охота за ошибками» прошла очень хорошо везде, кроме Ульяновска»
— Расскажи, пожалуйста, про свой проект «Охота за ошибками». Откуда пришла его идея?
— Ситуация была такая: я больше 13 лет прожил в Москве, потом вернулся в Ульяновск по семейным обстоятельствам, и несколько месяцев не знал, чем мне заняться. Сначала я много гулял, заново узнавал город, потому что за 13 лет я здесь бывал нечасто, приезжал только на свадьбы, похороны и поминки… Кроме того, за это время я растерял почти все связи в Ульяновске. А потом мне стало скучно, я начал выискивать старых знакомых, друзей и коллег, с которыми можно было бы сделать какой-нибудь проект. Так в записной книжке я нашёл контакты Максима Терляева, с которым я учился в одном классе и даже сидел за одной партой. Тогда он руководил пресс-службой мэрии и у него было движение «ЗаРЯ!» («За Русский Язык!»). Оно было на слуху в Ульяновске примерно с 2007 по 2011 годы, его деятельность — работа с грамотностью населения, тогда существовала справочная, которая работала по телефону, проводились акции. В 2011 году финансирование прекратилось,
«ЗаРЯ!» просто прилегла на бок и лежала.
В 2015 году я посмотрел на их сайт, понял, что он давно не обновлялся, и предложил сделать какой-то совместный проект. Мы возобновили работу справочной службы, перевели её из телефонного формата в формат сайта. Это был аналог «Грамоты.ру», только работал оперативнее: на вопросы отвечали в течение 10-15 минут. В момент работы с «Зарёй» мне и пришла идея «Охоты за ошибками». Изначально акция проходила в формате прогулки — впервые она прошла 8 сентября 2016 года, в Международный день грамотности. Она тогда состоялась в пяти городах: Ульяновске, Москве, Санкт-Петербурге, Тюмени и Нижнем Тагиле. Во всех этих городах мы принимали активнейшее участие в организации — начиная от визуальной составляющей и заканчивая проработкой маршрутов.
И «Охота» прошла очень хорошо везде, кроме Ульяновска. Это то, что называется «сапожник без сапог». Больше всего в 2016 году нам помешала погода, потому что тогда был ливень. Мы собрались около памятника Пластову, дошли оттуда до Карамзинского сквера, и начался ливень. Мы переждали дождь во Дворце книги, а потом подумали, что хрен с ней, с прогулкой, пошли к памятнику букве Ё и стали там пить спонсорский «квас».
Всего в акции приняло участие около 120 человек, человек 40 было в Москве. Тогда был большой резонанс в прессе и соцсетях. Мы тогда насчитали больше 100 публикаций в разных изданиях, в том числе федеральных. А в начале 2017 года мы приняли решение с «Зарёй» расстаться, у меня появилась собственная некоммерческая организация «Клевер», а с 2018 года мы стали делать «Охоту за ошибками» не только в виде прогулки, но и в виде конкурса. Проект будет продолжаться, потому что им хотят заниматься сами участники этого года.
— Расскажи про свои фобии. Чего ты боишься больше всего?
— Я боюсь крыс. Это даже, скорее, не страх, а брезгливость. Они какие-то мерзкие. У меня было много физических травм, смотри, какой у меня шрамище есть (показывает), но я до сих пор боюсь, если порезать ноготь вдоль. Оно вроде не должно быть больно…
— Это должно быть очень больно, раньше так пытали…
— У меня в жизни было столько разных ситуаций, когда можно было сильно испугаться. У меня включается какая-то психологическая защита, я потом уже анализирую это и понимаю, что было реально ужасно. А фобии — это же навязчивое состояние — такого у меня нет. У меня знакомая одна, москвичка, никуда дальше МКАДа не выезжала, приехала в деревню, и захотела поваляться в стогу… Легла, а ей маленькая мышка забежала под рукав, и с тех пор она не может носить одежду с длинными рукавами, если она не на пуговицах. Ей всегда кажется, что туда может забежать мышь.
— У тебя в соцсетях есть фотографии могил домашних животных. Что это за фетиш?
— Я люблю гулять по лесам, а в Новом городе и на Верхней террасе в лесочках есть настоящие кладбища домашних животных. Мне кажется, это мило: не просто кота закопали, а там ещё и фоточки стоят. Видно, что некоторые могилки ухоженные, к ним приходят. Мне очень нравятся кошки, это мои любимые домашние животные. Эта любовь с детства, я домой постоянно таскал их. Помню, мы вернулись в Ульяновск, когда отец закончил военную карьеру, устроился работать на «Авиастар», нам выделили однокомнатную квартиру. Представляешь, мы там жили вчетвером: родители и мы с сестрой. Мне было лет 10-11, а Маша только в школу пошла. Мне с большим боем разрешили завести хомячка и рыбок. Всего в этой квартире мы прожили года два, и всё это время ждали трёхкомнатную. Мама всегда говорила: «Переедем в трёхкомнатную, хоть коня заводи». Когда мы переехали, я начал туда таскать кошек, собак…
— Коня не привёл?
— Нет, а надо было: мам, ты разрешила. У меня всегда была любовь к животным, а кошки нравятся потому, что они независимые, но с ними можно договориться. И эта любовь с кошками у нас взаимная. У одной моей бывшей девушки, которую звали Настя, была совершенно дикая кошка, она на руки не шла ни к кому. На кухню выходила только когда там никого не было, при людях не ела. Чтобы она поела, хозяевам нужно было выйти. Когда я к ним домой пришёл в первый раз, она уже через пять минут лежала у меня на коленях пузом кверху, и они все стояли вокруг, фотографировали и снимали на видео, потому что никто не мог поверить в это. Потом я ей когти стриг, мыл её… А всех других людей она продолжала опасаться. Кошки ко мне относятся именно так.
— Тебе очень идут длинные волосы. Почему ты их раньше не стал отращивать?
— Я работал в офисе и не мог себе позволить отрастить волосы, дресс-код, все дела. Представляешь, я в Москве работал в огромнейшем пиар-агентстве, 300 человек в штате. Конечно, надо было соответствующим образом выглядеть. Потом, когда я от офисной жизни освободился, я стал экспериментировать с причёсками. Однажды, когда у меня были достаточно длинные волосы, я расстался с девушкой, пошёл пьянствовать, проходил мимо парикмахерской где-то на Садовом кольце, зашёл и попросил постричь налысо. Парикмахерша сказала: как так, мне жалко, я не буду этого делать… В результате она меня побрила. Кстати, у меня есть одна фобия, но я её уже переборол! Это, скорее, детский комплекс. Мне было 6 лет, и отец взял меня с собой в парикмахерскую стричься. Мы заходим, ему говорят: мужчина, вы проходите в этот зал, а девочка — вот туда… Представляешь, как мне было обидно?! Я после этого долгое время не ходил в парикмахерские, и отец стриг меня дома. Он условно стриг: всё детство у меня была ровная чёлка, ровные виски.
— Тебе же нравятся длинные волосы, ты же откуда-то этот образ взял. На кого бы ты хотел быть похож?
— На Кобейна. Иногда есть сходство, особенно когда я ещё больше похудею.
«Люблю стиль электроклэш, там прямой бит — тынц-тынц-тынц! или тынц-тыщ-тынц-тыщ! — и примитивный наигрыш»
— Какую музыку тебе нравится слушать? Может быть, ты сам что-то поёшь или играешь?
— В данный момент у меня очень эклектичные вкусы в музыке. Я могу слушать брутальный норвежский black metal, меня это нисколько не задевает, что-то жужжит, долбится в ушах, это классно, а с другой стороны, я могу послушать «Руки вверх», и меня от этого прёт. У меня много всякой музыки есть, она совершенно разная. Но понятно, что всё идёт из подросткового возраста, когда появилось увлечение сиэтловской гранжевой четвёркой: Nirvana, Alice in Chains, Pearl Jam и Soundgarden. Ещё люблю брит-поп, все знают наиболее известные Oasis и Blur, но на самом деле этих групп много, просто у нас в России они не очень известны, а в Англии являются величинами. Мне очень нравится стиль электроклэш, это очень монотонная электронная музыка с минимальным количеством инструментов. Там прямой бит — тынц-тынц-тынц! или тынц-тыщ-тынц-тыщ! — и примитивный наигрыш. А поверх этого — отстранённый вокал.
— А ты сам поёшь?
— Иногда пытаюсь, но я не считаю себя связанным с музыкой. Если попросят спеть в компании, я возьму гитару, вспомню руками, как играть, и спою.
— Я считаю, что если даже человек не связан напрямую с музыкой, она является частью нашей жизни, цепляет за душу… Я сам дома пою, когда никого нет рядом. Я подумал, может, у тебя тоже есть любимые песни, которые ты иногда поёшь… «Крошка моя, я по тебе скучаю»…
— Бывает, что привязывается какая-то песня, даже не песня, а мелодия. Целый день напеваешь и думаешь, что это. Потом, конечно, вспоминаешь: откуда у меня это в башке! Какая-нибудь Ирина Салтыкова!
«Я пришёл домой, поставил эту кассету, начал снимать джинсы и так и остался в одной брючине сидеть, пока сторона не закончилась»
— У меня другой вопрос: почему именно Кобейн? Несколько раз уже прозвучало. Это просто образ, или для тебя важны интересные факты биографии, или всё наложилось в связи с его убийством?
— Я «Нирвану» услышал ещё до смерти Кобейна. Очень многие фанаты группы стали такими после его самоубийства, или убийства, как я считаю. Это был инфоповод. У меня всё было иначе. В 1993 году вышел альбом «Нирваны» «In Utero», и кто-то из моих приятелей дал мне послушать кассету, сказав: тебе понравится. Я пришёл домой, поставил эту кассету, начал снимать джинсы и так и остался в одной брючине сидеть, пока сторона не закончилась. С этого момента я заинтересовался их творчеством, переслушал всё, что у них было. Мне нравится жизненная философия Кобейна. Он очень простой человек, парень из глубинки со сложной судьбой, который добился огромнейших успехов, но при этом не стал зазвездившимся, как Дэйв Грол сейчас, барабанщик «Нирваны». Я с трудом представляю, чтобы Кобейн был ведущим MTV Awards. Конечно, они там выступали. Я помню, был какой-то момент, топ-10 MTV, где «Нирвана» обошла Майкла Джексона. Там было условие обязательно петь под фонограмму, хотя они были против этого. Так там было так: играет фонограмма, а они на сцене просто инструменты подбрасывают и что-то вытворяют.
— Тебя что-то в стиле гранж зацепило? Это же сыроватый гаражный рок…
— Ну классно же! Мне нравится сама эстетика, субкультура, которая вокруг этого складывается. Вы меня просите рационально что-то объяснить, но это же иррациональные вещи. Тебе нравится или не нравится.
«Спать я могу безостановочно»
— Что в жизни ты любишь больше всего. Чем бы ты хотел заниматься всю жизнь?
— Спать. Я могу это делать просто безостановочно. Ещё я очень люблю ходить пешком, гулять. Причём бесцельно. В Москве я закрывал глаза, тыкал пальцем в карту метро, потом ехал на ту станцию, куда ткнул, выходил и просто изучал окрестности. Я в Москве знаю столько самых разных пеших путей, наверное, даже коренные москвичи такого не знают. Мой рекорд — я от Южного Бутова дошёл до Пушкинской площади за ночь, а это 20 с лишним километров. Мне в Ульяновске этого не хватает, пространства гораздо меньше.
— Как ты видишь свою старость?
— Недавно мы говорили о старости с Пашей Солдатовым, я тогда сказал, что хочу сидеть в кресле-качалке, бить палкой внуков и орать: принеси, сука, мне мартини! Ещё трубку курить. Больше ничего делать не хочу. И какая разница, в какой это будет стране!
…Интервью, по нашей традиции, проходило очень долго — гораздо больше двух часов. За помощь в его организации мы благодарим INDIGO Bar и лично Виталия Веретенникова. И в завершение приятного вечера все участники разговора отправились на концерт группы «Скрепки», который открыл серию выступлений на летней сцене веранды Records Music Pub.
«Я очень люблю «Скрепочек», они круто помогли нам музыкально оформить финал «Охоты за ошибками» в Аксаковке. Меня впечатлило то, как на них реагируют и взрослые, и дети. Уверен, что у них большое будущее. Аня и Кирилл — молодцы, искренне желаю им удачи».
