Балалайка, фанк и любовь. В Ульяновске открылся музей балалайки

Осенью прошлого года, 17 октября, в Ульяновске прошла презентация нового культурного пространства — открылся Музей балалайки. Этого события горожане ждали долго, ведь многим запомнился тот музей, что существовал несколько лет назад в креативном пространстве «Квартал». Действительно, впервые он открылся ещё в 2013 году, но в 2016-ом организаторы необычного проекта съехали, так как хотели найти помещение, отвечающее их запросам.

По словам управляющей выставочным пространством Марии Чурбановой, уже тогда появился новый формат. Музей в «Квартале» стал своеобразным «пробным вариантом», где уместились выставочная зона, чайная, сувенирная лавка и даже небольшая сцена, где часто проходили мероприятия. Всем этим целям служит и обновлённое помещение.

Почему такой уникальный музей появился именно в Ульяновской области? Одна из причин в том, что с рубежа XIX-XX веков и до 1990-х годов на территории региона существовал балалаечный промысел. Балалайки в этих краях крестьяне делали повсеместно, но в селе Русские Горенки Карсунского района сложился обширный промысел со своими особенностями и культурой. Местное ремесло, к счастью, сохранилось сейчас не только в музее. Ульяновская мануфактура «БалалайкерЪ» является своего рода продолжателем горенских музыкально-промысловых традиций.

Странный проект в разрушенном доме

Обновлённый Музей балалайки открылся на втором этаже старой усадьбы на улице Бебеля, 19. Пространство кажется и очень современным, просторным, светлым из-за обилия окон, и словно бы наследующим традиции. В музее два больших помещения: в одном расположена сцена, чайная зона, там же проходят мастер-классы, занятия для детей, вечеринки; второе — собственно, экспозиция. Сюда, кстати, можно заглянуть и просто так, выпить чаю и послушать старые музыкальные пластинки, которых здесь много.

В начале января мы встретились с управляющей музеем Марией Чурбановой, одним из организаторов проекта Сергеем Ключниковым и музыкантом-балалаечником Даней Воронковым и поговорили про сложности и радости музейной жизни, волшебство и неожиданные открытия, которые дарит музыка, и, конечно, стремление к своей цели несмотря ни на какие преграды.

— Как шёл поиск подходящего пространства и почему остановились именно на усадьбе Емельяна Кривова?

Сергей Ключников: Мы нашли помещение случайно. Несколько лет назад у нас была школа игры на балалайке недалеко от этого места, в чайной студии «Чай-Вань». Ребята из чайной студии искали новое помещение и наткнулись на странный дом на Бебеля. Сами становиться арендаторами не захотели, а нам про него рассказали. Но сразу предупредили: усадьба страшная.

— Здесь была разруха?

Сергей: Полная разруха была. Арендовать можно было недорого, но собственники не планировали делать ремонт. Раньше здесь сидели энергетики, какие-то городские электросети, а сразу после войны в доме была поликлиника. Изначально же это усадьба мещанина Емельяна Кривова. Нам, к сожалению, пока не удалось точно выяснить, чем он занимался. Но мещанин точно был небедный — для тех времен это были настоящие хоромы! А потом мы узнали, что здание уже купили, но сами владельцы не знали, что с ним делать. Нормальный бизнесмен сразу бы «зашил» всё сайдингом (улыбается), но это памятник архитектуры, с ним так нельзя.

— Я немного следила за ходом работ по вашему аккаунту в инстаграме. Сколько велись здесь работы? Какие сложности возникали в процессе?

Сергей: Сначала была полная неразбериха. Мы пришли и ужаснулись: в стенах были трещины, валялись выпавшие кирпичи, пол был гнилой, потолок протекал, в окнах были разбитые стёкла. Ещё была повышенная влажность. Мы увидели это и сразу отказались от аренды. Поняли, что в ремонт придётся вкладывать огромные деньги. Вскоре нам перезвонили хозяева и сказали: «Чуваки, у вас странный проект, нам интересно. Давайте договоримся, может, общими силами сделаем хотя бы косметический ремонт». Вот с этого, собственно, всё и началось.

Удалось сделать «косметику», мы уже решили сюда перебазироваться, а владельцы нас пригласили на встречу и сообщили, что хотят всё внутри снести и сделать капитальный ремонт. Это длилось года полтора – с начала 2019 до лета 2020 года. Для нас это было межвременье. Нужно было финансово музей подпитывать, а работать мы не могли. Кстати, за время ремонта все арендаторы дома разбежались, не выдержав. А мы подумали, что нужно оставаться, потому что таких пространств в городе немного. И решили потерпеть.

Мария Чурбанова: Но в это время мы не скучали. Ремонт ремонтом, здесь ничего не могло происходить из традиционной и даже нетрадиционной музейной деятельности (улыбается). Нужно отметить, что после капитального ремонта мы два-три месяца приводили помещение в порядок своими силами. Плюс велась подготовка экспозиции, планирование пространства. Дизайнеров и специалистов по музейной деятельности, кстати, мы не привлекали, оформили помещение самостоятельно.

Сергей: Мы выезжали на необычные мероприятия, куда музеи не приезжают. На музыкальные выставки, сельскохозяйственные форумы… Это не профильная музейная деятельность.

Мария: Всё, как мы любим.  

«У балалайки должна быть душа»

— Расскажите про коллекцию, которая составила основу музея. Она одному человеку принадлежит или это разные коллекции, объединённые в одну?

Сергей: Она принадлежит музею, она даже оформлена по правилам, есть реестр. Точно я не знаю, сколько там единиц хранения, приблизительно около одной тысячи. Это, конечно, не только балалайки, есть и другие музыкальные инструменты, документы, фотографии, книги, семейные материалы, есть много всяких приспособлений – шаблоны, формы. Тысяча единиц хранения – это, на самом деле, мало. У нас молодой музей.

— Как экспонаты появляются? Привозите из экспедиций?

Сергей: Иногда люди делятся. Например, один экспонат, балалайку Циммермана, нам подарил замечательный мастер Валерий Гребенников, он достаточно известен в музыкальном мире, работает мастером-реставратором при академии имени Гнесиных. Мы приезжаем к нему за консультациями. Иногда дарят энтузиасты. У нас в экспозиции есть довольно старая балалайка, которую нам один чувак из Москвы передал. Есть и инструменты из экспедиционной практики, например, в Липецкой области мы встретили деда, который рассказал, что делал балалайки. И нам тоже сделал и подарил. Очень много вещей приходит с барахолки!

— А где такие барахолки, где можно найти музыкальные инструменты?

Сергей: Да везде, по всей стране. В Ульяновске – в районе Дамбы. У нас тоже можно встретить балалайки, но старых мало. Как-то к нам на фабрику заглянул сосед, который рядом арендует помещение, торгует обувью. Он привез балалайку из Урено-Карлинского и передал нам в дар, просто по соседству!

Мария: Один человек уже после нашего открытия принёс маленькую балалаечку фабрики Луначарского, такие случаи бывают. Мне кажется, людей привлекает сама идея, что их вещь будет храниться среди экспонатов музея, а значит, сохранится в истории.

— Насколько сложно убедить людей, что музей достоин того, чтобы ему перечислять гранты, что он уникален?

Сергей: Да, всё это сложно доказать, особенно если выходишь на грант. Я уже не помню, сколько десятков грантов мы оформили. На самом деле, балалайка — очень сложный инструмент для восприятия. Смотрит какой-нибудь эксперт фонда, присуждающего гранты, что в заявке указано «балалайка». Набирает в поисковике слово «балалайка», выходит куча информации, миллион роликов, картинок и всего прочего. И складывается впечатление, что в России с балалайками всё окей. С этой точки зрения, эксперту трудно понять, что мы хотим донести, а нам сложно объяснить, какую тему музей пытается продвинуть, в чём его уникальность.

Даже в нашей области, к примеру, работает Ульяновская филармония, там есть балалайки, всё в порядке. Проходит праздник масленицы, там обязательно выступают чуваки, которые машут балалайками. Кажется, что всё хорошо. Но мы обратили внимание на другую сторону: по сути, это уже молодёжная субкультура, в которую вливаются ребята, которые занимаются аутентичным фольклором. Грубо говоря, в филармонии музыканты играют классику, сложные произведения, а есть традиционный пласт культуры, который никуда не делся. В Ульяновске по воскресеньям на Южном рынке деды и бабки играют старинную народную музыку. В такую живую культуру вливаются молодые ребята, и их у нас довольно много.

Тусовка в России развивается с конца 1980-х, а в мире фолк-среда оформилась уже в 1970-х. Мы заметили, что именно в этой среде балалайка востребована, про неё многие хотят узнать побольше.

Ребятам, которые приходят в музыкальную школу, чтобы учиться играть на балалайке, рассказывают совершенно другое: на этом инструменте можно играть классические произведения и так далее. А есть параллельный мир, о котором там не говорят, — мир живой культуры. Можно попасть на деревенскую свадьбу, и там обязательно услышишь балалайку, которую достают из шкафа. Люди просто играют для себя, во дворе, в бане, не важно где. Это такая неофициальная жизнь балалайки, живая, о ней не прочитаешь в библиотеке имени Ленина, в учёных кабинетах.

«Наши фанк-вечеринки всех шокируют!»

— Насколько часто возникает отклик у зрителей, как на балалайку реагируют ваши гости, зрители, простые горожане?

Мария: Мы это часто наблюдаем на экскурсиях: удивление, восторг зрителей, радость, когда люди берут балалайку в руки в первый раз. Экскурсии у нас тоже проходят необычно. Мы рассказываем об инструменте через истории людей, музыкантов, мастеров, забавные случаи, так балалайка становится ближе. Мы всегда приглашаем людей поучиться играть на этом инструменте, потому что это очень быстрый вход в музыку. Вы сможете обучиться извлекать звуки из инструмента буквально за 10 минут. Мало кто верит в это, многие сразу пугаются, но потом возникает столько эмоций! Занятия проходят в дружеской обстановке, некоторые начинают к нам ходить заниматься, а кто-то даже начинает интересоваться производством. У каждого появляется своя, личная история.

— Я знаю, что сейчас вы проводите необычные мероприятия, фанк-вечеринки, музыканты играют вместе с диджеями. Как это помогает изменить отношение к балалайке?

Мария: Это шокирует, переворачивает представление! Я сама до того, как пришла в музей, не имела отношение к балалайкам вообще, до сих пор бываю в шоке. И для многих так. Недавно у нас была фанк-вечеринка, где играл ульяновский диджей Миша Гунин, а с ним вместе удачно сыгрались флейтист Андрей Леонов и Даня Воронков, балалаечник. У них уже сложилась интересная программа. Такого в России ещё не было. На вечеринку под балалайку сейчас кто-нибудь ходит?

— Я думаю, что нет.

Мария: Нет. А тут ещё и музей делает вечеринку. Странности на странностях!

Сергей: И никаких наркотиков! Даня Воронков такое часто говорит на выступлениях.

Мария: Честно признаться, наши мероприятия не всегда имеют аншлаги. На первый взгляд, кажется, что мы выбрали сложный путь, но другого не могло быть.

Ульяновск – балалаечная столица России

— Вопрос к Дане. Вы же не из Ульяновска? Как вы познакомились с создателями музея и как складывается ваше сотрудничество?

Даня Воронков: Я из Москвы. Играю на балалайке с 10 лет, когда пошёл в музыкальную школу на фольклор. Учредители этого проекта (речь идёт о создателях мануфактуры «БалалайкерЪ» и музея балалайки Сергее Ключникове и Евгении Харламове – прим. ред.) ездили по экспедициям и собирали музыку, а потом сделали фабрику. Так мы и познакомились. Взаимодействуем в течение шести лет. Ребятам нужно было представлять продукцию на выставках, ярмарках, они запускали меня к стенду, я играл, так сказать, представлял товар лицом. Я хочу подчеркнуть, что играю на деревенской балалайке. Она помогла мне пройти путь эмоционального взросления.

Балалайка — не просто инструмент, на котором я играю, она моё чудо. Она вытащила меня со дна и преобразила мою жизнь.
Всё началось в музыкальной школе на отделении фольклора. Особой любви тогда не случилось, я играл пару-тройку традиционных наигрышей и всё. А после музыкальной школы я курил, бухал, распылялся, не знал, зачем живу, и не знал, на чём мне играть. Я перепробовал всякое: гитару, бас, клавиши, ударные.
Лет 7 назад я достал со шкафа свою балалайку строя до-ми-соль, с которой я ходил в музыкальную школу, сдул с неё пыль, поиграл наигрыши, которые мы находили в регионах в ходе экспедиций, и стал попробовать играть на ней свой бэкграунд, всё что я слушал, — современную музыку, рок, поп, джаз, блюз, фанк… Меня осенило: у инструмента огромный потенциал, на нем можно исполнять очень разную классную музыку.
Потом меня вновь осенило: никто не играет на балалайке деревенского строя. И понеслось. То «Колыбельная медведицы» из «Умки» подберётся, то «Пинк Флойд», то Джеймс Браун, то ещё что-то, на чем мы росли. Другие музыкальные инструменты отвалились, а со временем отвалились и лишние привычки, и люди, и жизнь моя постепенно преобразилась благодаря тому, что я стал делать, — играть на балалаечке. (Даня Воронков)

— Вы уже несколько лет приезжаете в Ульяновск. Что можете сказать о тех изменениях, которые происходят в городе?

Даня: Здесь происходит такая декомпрессия от Москвы. Мне нравится, что в Ульяновске тихо, уютно, спокойно, нет суеты. В этом я вижу плюсы. С другой стороны, сложнее привлекать зрителей на мероприятия. Главное, что я хотел бы сказать: Ульяновск – это балалаечная столица России. Надо, чтобы об этом узнали все чиновники, что нужно не колобка вытаскивать или букву Ё, и Ленина надо давно похоронить. Самый главный культурный идентификатор региона – балалайка. Я верю, что с помощью музыкальных проектов мы сможем к этому приблизиться. Верю, что балалайка появится на сцене, заинтересует людей, они поймут, что это отличная альтернатива укулеле и простой инструмент, на котором можно выучить любимые песни.

Даня признался, что сам играет на деревенской балалайке ульяновского производства, ведь здесь, на мануфактуре «БалалайкерЪ» производят такие инструменты, которые он называет живыми.

В планах у музея и его команды ещё много необычных событий, которыми они готовы удивить ульяновцев самого разного возраста. Видно, что в бывшей усадьбе происходит настоящая жизнь. И так приятно в выходной день встретить в залах множество детей, которые учатся создавать балалайки и впервые осваивают игру на трёх струнах.

Фотографии и видео предоставлены Музеем балалайки: https://vk.com/balalaikamuseum