Как найти себя в чужой стране. Рассказывает Лиза Шекк
Многим из нас кажется, что переезд в другую страну поможет решить проблемы, накопившиеся в России. Однако не стоит думать, что эмиграция сразу же откроет дверь в удивительно новый мир, где ты будешь оценен как специалист, устроишь личную жизнь и купишь себе удобный особняк.
Переезд в чужую страну — довольно серьёзное испытание, даже если ты долго его готовил, в совершенстве выучил язык, и тебя там ждут. Как рассказала Лиза Шекк, жить в Израиле ей до сих пор сложно, несмотря на то, что она переехала в эту страну 14 лет назад. У неё есть семья, дом, её семилетняя дочка родилась и растёт в Иерусалиме, но Лизе приходится постоянно бороться с трудностями.
Лишь спустя годы после того, как она обосновалась в столице Израиля, она сумела найти себя в профессии — и с недавних пор вместе с партнёрами по бизнесу организует мини-лекции в проекте «ПЛЕД Talks». Этот проект — своеобразный аналог американского TED, но посвящён самым разным сферам деятельности. Лиза в нём занимается визуальной частью и попутно продвижением. В интервью она рассказала, как найти себя… или скорее, как искать себя и не сдаваться в чужой стране.
Про переезд в Израиль
По контрасту с Россией сначала всё кажется прекрасным. Но когда начинаешь здесь по-настоящему жить, сразу ощущаешь сложности. Мне кажется, первые пять лет самые тяжёлые. За это время твой мозг и тело начинают осознавать, что ты здесь, и здесь всё по-другому. Ещё возникает вопрос: насколько тебе близка местная флора-фауна. Мне она не очень близка, потому что я не очень люблю такой климат.
Я приехала сюда к мужу и только с большой поддержкой его и его семьи прошла путь ассимиляции. Я всё это время живу в Иерусалиме. Была мысль переезжать в Тель-Авив, но в итоге мы остались в Иерусалиме. Этот город сам по себе, у него особый флёр. Некоторые сюда приезжают по кайфу, здесь, можно сказать, такой элитный бомжатник. Здесь комфортно, например, тем, кто любит ездить в Индию, на Гоа.
Сначала очень тяжело: нет друзей, с работой очень сложно, и все эти проверки МВД. Когда я переехала, у меня были такие палки в колеса, и мы так уставали от этого. Первые полтора года я каждые три месяца ездила туда-обратно, из России в Израиль, мне не открывали дело в МВД, потому что то одной бумажки нет, то другой. Сначала у тебя есть весь набор документов, а когда ты выезжаешь, у тебя какая-то справка уже недействительна, например, об отсутствии судимости. Получается, ты выехала из страны и там кого-то убила за пару часов (улыбается), значит, надо её заново оформлять.
Когда я училась в школе, мы с девчонками всё время мечтали, как будет классно поехать учиться в другую страну. А сейчас я сижу и думаю, не дай бог куда-то вообще ехать! Эмиграция – это жопа, если ты едешь куда-то, где тебе по духу не близко. В теории, мне Европа ближе, но мы туда ездим, и понятно, что везде свои тараканы, в плане эстетики, воспитания, уровня образования. Я с детства думала: прекрасно там, где людей нет, например, в тайге.
В Израиле мы какое-то время жили в центральном районе Иерусалима, это исторический центр, не сам старый город. Как я его ненавидела! Тебя уже доводит до истерики, что находишься в месте, которое тебе не нравится, всё не нравится. Единственное, что ты должен делать – постараться принять. И город тебя должен принять.
10 лет назад мы переехали в другой район. В Иерусалиме есть буквально два-три района, европейские, где тихо, условно спальные. Там сразу видишь разницу. Здесь меньше людей, и совсем недалеко лес. Я стараюсь отсюда никуда не выезжать.
Но вот где-то лет через пять тебя попускает. Это такой условный срок, многие именно через пять лет начинают принимать эту жизнь. Раньше у меня часто спрашивали, не думаю ли я вернуться. А ты сидишь и понимаешь, что пять лет – это такой срок, что ты вроде бы ещё не здесь, но уже не в России. Когда я приезжала к родителям в Россию, мне уже было не по себе, я уже не в теме, мне некомфортно с некоторыми людьми.
Я помню, когда 6 лет назад приехала к родителям, ходила по улицам и по инерции начинала улыбаться, как здесь. А почему здесь улыбаешься, не знаю, может, из-за того, что всегда солнце. И я заметила, что в России на мою улыбку сразу начали реагировать полицейские, они стояли и упорно на меня смотрели. И я понимаю, что это что-то ненормальное для России. То есть уже такие страхи пошли. Ты идёшь, и по тебе уже видно, что ты не отсюда. Это воспринимается не как комплимент, а, скорее, как что-то небезопасное.
Вот сейчас я нахожусь где-то посередине, я не могу сказать, что я полностью ассимилировалась по ментальности. Наверное, за счёт того, что прошла всю эту условную мясорубку, хотя, судя по рассказам, у людей ситуации в плане переезда бывают намного хуже.
Про работу и её поиски
У меня три года как открыт бизнес, и я его открыла уже на последнем издыхании. Поработав немного в Тель-Авиве в графическом дизайне, я поняла, что я не могу это вытягивать, потому что темп уже не тот. Иерусалим и Тель-Авив – это два абсолютно разных темпа. А в Иерусалиме в плане графики работы нет. Есть типографии, то, с чего я начинала ещё в России, это самая хорошая школа, но никто не хочет в этом работать.
Поэтому, когда я делала своё резюме, переписывала, переделывала, подстраивалась как угодно, и от этого процесса у меня уже истерики начинались. Потому что должен быть какой-то выхлоп, но его не было. Я с профессионалами советовалась, даже специальный курс брала, как это правильно делать. В итоге переписывала резюме 14 раз.
Потом выяснилось, почему у меня не получалось пробиться хотя бы на собеседование. Подруга, которая живёт в городе Ришон-ле-Цион, в центре страны, посоветовала поменять адрес в резюме и предложила указать её адрес. Я ей сначала не поверила, чтобы работодателей могло настолько отрубать от Иерусалима, но всё же поменяла адрес. И меня сразу же позвали на собеседование в два места, в одном я сначала поработала, потом во второе перешла, и для них я была из Ришона. Но работать нужно было в Тель-Авиве. На машине я туда категорически не собиралась ездить, потому что это постоянные пробки. Но есть прямой поезд, поездка на нём занимает 20 минут.
Для меня это была такая большая логистика, потому что Алиске было 4 года. Её нужно было привезти в сад, потом поехать на станцию, приехать вовремя на работу. В 7 часов она была уже в саду, и я в 8 утра должна была выехать со станции. Но дело в том, что в рекламном агентстве, где я работала, нет такого, что рабочий день длится до 6 часов. Есть определённое количество задач, которые ты должен сделать в течение дня. Если ты не успеваешь, делай дальше. А я понимаю, что у меня сад до 4:30, и у нас была такая логистика, что муж забирал её из садика, приводил в ясли, к нашей условной няне и ехал обратно на работу. А вечером её забирал тот из нас, кто первым приходил домой.
Обычно я возвращалась домой в 8-9 вечера. Работала на износ, причём просто из-за того, что всё расписано по минутам… А на работе только попробуй заикнись о том, что тебе нужно ехать в Иерусалим. И вот, наверное, тогда я в первый раз видела, как Алиса плакала. Я мало её видела, только на выходных. В будние дни я приезжала, когда она уже спала. Это было очень тяжко. И когда с таким ритмом попробовала работать, я поняла, что не вытягиваю ни морально, ни физически. Это вообще не стоит того.
И буквально на последних истериках решила: попробую открыть своё дело, не выйдет, так не выйдет, чёрт с ним, ну хоть какое-то движение. И буквально сразу же появился вариант. Когда ещё я ходила по собеседованиям, познакомилась с одним дядей, мы с ним поняли, что я не подхожу к нему на ту вакансию, которая у него была. Но мы проговорили часа три, и позже случилось так, что я с ним до сих пор работаю, занимаюсь монтажом видео. Для меня важно, что сотрудничаю как независимый подрядчик, это даёт определённую свободу.
Поначалу я даже мелкие заказы брала, чтобы показать, что я умею делать, и уже потом заказчики обращались отдельно с конкретными задачами. У меня условно два-три дня в неделю были довольно жёсткие, посвящённые монтажу, а в остальное время я могла поучиться, выдохнуть, поспать. Сейчас я работаю с одним баром, веду их как дизайнер и ивент-менеджер, делаю им рекламу, дизайн и организую выступления. Недавно у меня появились музыканты, рок-группа, которая хочет, чтобы им устраивали концерты. Так происходит становление.
Про карты Таро
В какой-то момент я определила, что нужно выбрать продукт, который я смогу продвигать и продавать. Но выкупать что-то и просто перепродавать, мне неинтересно. Мне на ум пришли карты Таро. Я сделала ресёрч, посмотрела аналитику по картам Таро. И оказалось, что действительно есть безумный интерес к этой теме в странах Запада, России и даже, на удивление, в Азии. При этом я сама далека от гаданий, и никак не отношусь к картам Таро.
Я решила сделать свою колоду. В этом мне помог ликбез от нескольких подруг, которые этим увлекаются. Поизучала тему, погрузилась в неё и сделала колоду. Получается, что этот проект я сделала по законам маркетинга, которые в Израиле не работают. Но израильтяне — это не моя аудитория, не мой клиент.
Раньше я работала в типографиях и знаю, как делать шелкографию, все эти технические нюансы. Я придумала дизайн самой колоды, книжку, подарочную коробку, буду запускать первую колоду на Kickstarter, уже готов дизайн второй и третьей.
Про «ПЛЕД Talks»
Мы не верим в «галстук», мы верим в «ПЛЕД»! «ПЛЕД Talks» – это проект из 10-минутных докладов на разные темы (наука, технологии, история, психология, лидерство, образование, искусственный интеллект, сон, психическое здоровье, бизнес, мотивация, коммуникация и др.). Здесь не будет фуршетов, зато будет огромный плед, который свяжет Вероника Колерова прямо во время мероприятия. «ПЛЕД» объединяет людей, которым интересно интеллектуальное развитие. Именно на таких мероприятиях обычно происходят судьбоносные встречи, служащие точкой отсчёта для больших начинаний. (Анонс проекта)
В прошлом году я хотела в нашем баре организовывать вечера женского стендапа. В этой сфере я знала только Соню Раит, с которой познакомилась около трёх лет назад. Я ей позвонила и предложила ей эту идею. Она мне объяснила, что в Израиле комиков очень мало, особенно женщин, их всего две-три, но у нас всё же родился небольшой проект для бара.
Где-то в октябре прошлого года у Сони появилась идея: она хотела делать в Израиле мини-лекции по типу TED. Она позвонила мне и предложила участвовать в проекте, оформить его, взять на себя дизайн. Мы с ней ещё немножко довертели идею, и буквально в тот же вечер на словах проговорили, как я это вижу. И на следующий день я ей уже скинула первые наработки. Смысл был в том, чтобы не изобретать колесо, визуально он должен быть похож на уже существующий TED. У нас есть ещё третий товарищ, Роман, который учился у Сони на курсе стендапа. Он новый репатриант, всего год-два назад переехал из Москвы.
Соня сделала пост в фейсбуке*, где предложила людям стать спикерами, выступить с докладом на любую интересную тему. У неё в аккаунте около 4 тысяч подписчиков, а охват аудитории намного больше. Но после того, как она сделала пост, в первые два дня просто шквал пошёл. Мы не ожидали, что так быстро выйдет. Напомню, что у TED а есть ограничение по темам – техника, развлечения и дизайн, а мы этого не стали делать и брали всё подряд.
За два дня мы получили около 180 заявок, из них половина – это несерьёзные предложения. Мы отправили всем ссылку на телеграм-канал, и там с ними стали общаться. Мы попросили всех желающих выступать быть более гибкими в выборе темы. Потому что рассказывать, как тяжело живётся репатриантам в начале пути или как выжить на зарплату меньше среднего – это не то, что мы хотели.
Обработка заявок заняла у нас полтора месяца, и дальше я уже вписалась в визуал, потому что надо было цеплять чем-то. У меня здесь было не так много проектов, где я работала как дизайнер. В Израиле маркетинг как таковой, на котором мы выросли в России, не нужен. То есть конфетку, купленную за копейки, завернуть в бренд-дизайн и продать за полторы тысячи рублей, не нужно. Здесь нужен конечный продукт. Поэтому, если конечный продукт, это, условно, конфетка, то в Израиле платят за него как за одну конфетку, а не за всю мишуру.
Сначала был концепт такой, что мы сделаем три разных пилотных выпуска в трёх городах – Тель-Авиве, Иерусалиме и Хайфе. В Тель-Авиве была аудитория в культурном центре ZOA House, в Иерусалиме – музей Менахема Бегина, в Хайфе – городской музей искусства, там вообще на мой взгляд самое классное место: был экран, звуковая будка, всё, что нужно, как в кинотеатре. И мы договорились заниматься пилотными выпусками самостоятельно, чтобы уйти хотя бы в ноль по всем затратам. У нас не было ни ресурсов, ни времени.
На мой взгляд, самый интересный лайн-ап был в Тель-Авиве, там был полный зал и шесть спикеров. Они были разные, и это было классно. Например, был биолог Михаил Бакман, который рассказывал, как можно использовать искусственный интеллект для комбинирования и синтезирования белков. Выступала интересная дама, Ирма Шлосберг. Она бывший питерский адвокат, которая сюда приехала лет 30 назад. Она начала работать в министерстве обороны и продавала танки. HR у нас интересный был, он рассказывал, какие есть подводные камни при устройстве на работу.
Когда этот «ПЛЕД» прошёл, и на следующий день пошёл фидбэк по поводу организации — начали обрывать телефоны. Естественно, появились всякие интересные комментарии местного комьюнити в фейсбуке* на тему: мы тоже хотели сделать что-то подобное, но не знали, как. В итоге получилось, что идея сама по себе не новая, но до этого в Израиле её никто не смог воплотить, хотя у нас и объём работы за полтора месяца был какой-то катастрофический.
Начались звонки условных спонсоров, которые либо хотели участвовать в проекте, либо сделать коллаборации в плане «мы вам даём рекламу себя – вы делаете рекламу себя». Мы сделали довольно большую базу данных нашего комьюнити, где есть профессионалы, которые хотят с нами работать, и которых можно использовать для каких-то проектов. Они уже сами пришли. В итоге, мы ушли чуть в плюс даже, а не в ноль. Это вообще отлично. И ещё мы создали комьюнити из всех людей, которые пришли на «ПЛЕД». Оно пока небольшое, 200 с лишним человек, но это комьюнити профессионалов.
Стоит сразу сказать, что если Тель-Авив – это такая условная Москва, там довольно легко собирать людей, то в Иерусалиме народ тяжёлый на подъём. Иерусалим вяло прошёл. Моя идея была в том, чтобы сделать пилотные выпуски на базе классных мест по типу ресторанов, тем самым снизить затраты за аренду. Но после того выхлопа, который был сначала, Соня решила, что она хочет арендовать официальные аудитории. Поэтому в Иерусалиме был центр наследия Менахема Бегина. У нас там тоже появились знакомые, они увидели, как это было сделано, оформлено, организовано, и предложили нам сотрудничать. Например, возможно, буду делать фестиваль огня в мае.
Хайфа в техническом плане прошла лучше всего. Только после этого мы смогли сесть и пообщаться со спикерами. Все обменялись контактами. И я надеялась, что будет недельки две, чтобы условно отдохнуть, потому что уже как бы это все на чистом энтузиазме пошло, то есть мы вложили условно свои деньги в аренду, у нас были нанятые операторы, потому что я монтаж уже не тянула. Некоторые операторы нам делали интервью и снимали, и делали монтаж одновременно, потому что надо было сразу бомбить какие-то посты, делать отчёты, фото, видео.
Сейчас пошёл период встреч со спонсорами. Мы думаем переводить это всё в онлайн, планируем сделать монетизацию в онлайне, но, естественно, до этого момента нужно сначала поднять сам бренд. Чтобы не кидаться в омут с головой или не торопиться выйти. После наших встреч с потенциальными спонсорами мы пришли к выводу, что мы не будем делать проекты по городам. Иерусалим, в принципе, тяжёлый, и сюда надо везти уже раскрученный проект, чтобы люди знали, на что они идут. Думаем сделать два «ПЛЕДа» в Тель-Авиве, поскольку это центр, там даже объяснять публике не надо, туда из любого края приедут, и там намного больше движухи.
Важный момент: мы целенаправленно делали все выступления на русском языке и для русскоговорящих слушателей. Это всегда ограничивает, учитывая, что Израиль сам по себе – площадка маленькая, здесь очень маленький рынок всего. Мы решили сделать пилотные проекты на русском языке, потому что посмотрели, что что-то типа лекций на иврите пытались сделать, но это не TED. Русскоязычное сообщество здесь мы знаем, и не просто представляем их по темпераменту, мы знаем этих людей. И тех, кто участвует в культурной жизни Израиля, артистов, меценатов, тоже знаем.
Если сделаем всё правильно, то не исключаем, что потом возьмём англоговорящее сообщество. Европейское сообщество ближе нам по духу, по принципам маркетинга, мы понимаем, чем его можно зацепить. Мы хотим продвинуть проект «ПЛЕД Talks» как нашу визитку. Я лично не уверена, что смогу зарабатывать с его помощью огромные деньги, но уже с первого выпуска получила новых клиентов.
Про любовь к животным
Я собачник, у меня всегда были собаки. Когда мы переехали на эту квартиру, здесь у нас 50 метров – и Иерусалимский лес, мы решили завести собаку. У нас тут район собачий, я всех соседей знаю по собакам. И как раз в одной из поездок я случайно нашла щенка длинношерстного ретривера. Договорилась, и потом мне две мои школьные подружки его привезли в Израиль. Мы назвали щенка Тесла, он прожил с нами несколько лет и умер.
Я читала про породу, понимала, что у всех породистых всегда есть свои патологии. Тесла попал к ветеринару в возрасте 5-6 лет по причине толстости, прямо бочонок был. И я его, конечно, кормила неправильно. А два года назад он у нас сгорел от карциномы (вид злокачественной опухоли – прим. ред.), я за три недели буквально узнала об этом, всё быстро-быстро произошло.
Когда Теслюхе было три года, я шла с работы и увидела: на дереве котёнок орёт. Проходит солдат, говорит: хочешь котёнка сниму? Я говорю: ну снимай. Он мне снимает кису мелкую, она вцепилась в меня, и я понимаю, что отнесу её ближе к дому, где меньше машин. Она не отпустила меня и тащила домой. Она красивая, но я не хотела её брать, думала, что муж придёт, начнёт орать, зачем кошку принесла. Он начал орать, а потом увидел кошку и сказал: эта остаётся. Так у нас появилась Ника, получились Ника и Тесла. Недавно я выяснила, что она очень похожа на породистую, есть такая порода кошек – нибелунг. И вот так они жили, а в последний год с Теслой моя подруга привезла из Москвы мейн-куна.
Я не кошатник, у меня никогда не было слабости к кошкам. Но подруга мне много про эту кошку рассказывала, я к ней заходила, и я говорю: прикольная, вроде кошка, а по поведению собака. И мы примерно полгода или год обсуждали, может, заведём третьего. И когда Теслюха заболел, я связалась с заводчиками котов. Меня пригласили, это была Хайфа, ехать туда два часа. Но ничего, взяли мейн-куна. Он помог нам пережить уход Теслы, но Ника это восприняла как личное оскорбление. А потом мы взяли второго мейн-куна, и теперь у нас три кота, которые жрут, как слоны, и это кошмар.
У нас ещё и ворона была, а потом сойка. Я птиц дома не держала. Мой муж Антон как-то вышел в лес погулять с Теслюхой и нашёл ворону-подростка. Здесь нет чёрных воронов, только чёрные ворОны. Ворона была в кустах, орала, наверное, кот какой-то напал. Муж позвал этого птенца, и он, потрепанный немножко, пошёл, и у нас он отоспался. Сутки просто проспал, мы его не держали, всё было открыто, улетай. Накормили, напоили. На следующее утро я собиралась на работу, вижу, что улетел. Но когда вышла, услышала – сидит на машине и орёт. Пошли домой и всё, примерно полгода он у нас так жил. Он меня встречал с работы, тусовался рядом с домом.
Он знал, что утром я ему должна дать печёнку, днём – сыр, а потом всякие зёрна. И вот если что-то поменяешь, он возмущался. Мы вместе гуляли в лесу, сама понимаешь, как это выглядело: идёт баба с собакой и с вороном, как Белоснежка. Та ещё дичь! У меня мама приезжала, тоже увидела птицу и не поняла. Он как-то нас с мамой проводил до остановки, а это чуть дальше леса. Люди там уже другие, и он летит, что-то каркает, а они смотрят на меня, как на идиотку, которая разговаривает с птичкой. Ну экспириенс весёлый, птички тут всякие падали, ёжики проходили, дикобразы, вороны, мне всё по кайфу.
По поводу культуры, я тебе скажу, что Тель-Авив – собачий город, там, в принципе, каждый второй-третий гуляет с собакой. Мне кажется, во многом это потому, что люди одинокие. Всё своё время ты проводишь на работе, в офисе, нет времени строить какие-то знакомства, личную жизнь, и заводишь себе животное. Собак находят в основном в приютах. Это здесь в культуре. При этом если не хочешь брать себе животное, можешь по-другому помогать приютам, например, находить временных хозяев, передержки и всё прочее. Но у арабского населения – другие традиции, они животных не любят, как раз от них-то и спасают собак. То есть здесь сложно во многом из-за мультикультурности: арабы не принимают животных, особенно собак, евреи не воспринимают животных дома. И поэтому увидеть ортодоксального еврея с собакой – это прямо нонсенс. Но в Тель-Авиве больше условий для собак, их охотно пускают в бары, кафе. Им там всегда рады, обнимут-поцелуют.
*Запрещённая в России соцсеть, принадлежит компании Meta
Фото предоставлены Лизой Шекк
