"Родители Лёши": эталон и энциклопедия - Darykova.Ru

«Родители Лёши»: эталон и энциклопедия

Рубрики:
Музыка
Социальные сети:
ВКонтакте | Дзен/ОбнимиМеня

Мы встречаемся с братьями Савельевыми в баре «Карсунской частной пивоварни» в Ульяновске. Ребята приезжают сразу после репетиции своей группы «Родители Лёши». Совсем недавно, в сентябре, группа стала одним из участников шоукейс-фестиваля SIYANIE, которым завершалась музыкальная конференция Regional Music Community. Эксперты конференции — известные деятели шоу-бизнеса со всей страны — дружно рекомендовали «Родителям» принять участие в фестивале Moscow Music Week. Нам очень импонирует их непохожесть на других ульяновских музыкантов, отсутствие пафоса и преданность музыкальным корням — ребята честно говорят, чьи традиции и стилистику они наследуют. От нашей редакции в беседе принимали участие Дарья Рыкова и Михаил Камалеев. О том, почему они назвали Василия и Сергея «эталон» и «энциклопедия» (см. название статьи) — читайте дальше.


— Почему в вашей группе во «ВКонтакте» Лёшей названа Света (жена Сергея – прим. ред.)?

Сергей: — Там каждому из нас присвоен такой символический смешной статус. Василий – эталон. У нас есть одноимённая песня. А Василий – барабанщик, он должен быть эталоном, метрономом. У меня статус тоже смешной – Георгий Михайлович Гречка, это космонавт. (Фамилия космонавта правильно пишется Гречко — прим. ред.) Я космонавт. И первая демка, которую мы записали, называлась «Гречка», и она превратилась в череду шуточек, которые сейчас нам уже не кажутся смешными. А тогда казались…

— Тогда – это когда?

Сергей: — Это был 2010 год, а первое выступление в качестве «Родителей Лёши» было в 2009 году. Мне кажется, вместе с Василием мы вышли на сцену в 2003 году, а сам Василий у нас настоящий ветеран.

Василий: — Первая группа у меня появилась в школе. В 1998 году мы начали музицировать, у нас где-то даже на Нижней Террасе на бетоне осталась памятная надпись: какое-то августа 1998 года. Это была группа Dok. Посетители SEV-клуба начала 2000-х годов хорошо её знают.

Сергей: Года три-четыре назад кто-то сделал страницу «ВКонтакте» про эту группу. Не мы были инициаторами, кто-то из наших слушателей. И оказалось, что многие её помнят до сих пор, что для нас было большим сюрпризом.

— В «Родителях Лёши» вы всегда были только вдвоём или появлялись другие участники?

Василий: — У нас были попытки расширить состав. Так получилось, что мы с Сергеем играли в разных коллективах. Сергей пришёл играть в группу Dok на басу, это был примерно 2002 или 2003 год. И теперь наша совместная музыкальная жизнь, наша ритм-секция остаётся неразрывной: группа Dok, потом на её обломках появилась группа Post Ego (её записывал, кстати, Витя Исаев, который сейчас работает с Монеточкой), а затем нас пригласили в известную ульяновскую группу «С прибором»…

Сергей Савельев. Фото: Влад Фролов

С: — Нас туда арендовали как ритм-секцию. В группе не было барабанщика, там был прибор, который играл. Там были интересные ребята, мы отлично провели время. Кажется, года два или три мы играли в группе «С прибором».

В: — Да, несколько лет мы там играли, даже есть какие-то «следы», записанные вместе с нами. Это было вполне весело. Потом этот коллектив развалился, а нам было интересно музицировать, мы начали играть вдвоём, даже, кажется, ещё параллельно с существованием «С прибором». Наша группа неизвестно как называлась. У Сергея было много музыкальных экспериментов, параллельно он с университетскими друзьями играл в группе «Прыгал кот». Мы начали вдвоём делать какие-то песни, играли в надежде, что обретём ещё каких-то музыкантов и станем полноценной группой, но оказалось, что уже на тот момент мы были полноценной группой.

С: — Видимо, нужно быть членом нашей семьи, чтобы быть участником группы. Я всё время шучу, что если бы у нас был третий брат, мы были бы трио. Если бы нас было четверо – получился бы квартет и так далее.

Группа «Родители Лёши» — дуэт. Преимущество дуэта в том, что на сцене рядом с тобой нет других музыкантов, всяких скрипачей, тубистов, флейтистов. Когда музыкантов двое, можно в удивительном направлении развивать музыку. И это была одна из целей у нас на первом этапе: создать современную рок-музыку, которая будет неповторимой и будет на каждом концерте звучать по-разному. Но потом это изменилось, нам это надоело, мы поняли, что эти импровизации не так уж и интересны, на самом деле. Хочется сосредоточиться на другом, хочется, чтобы музыка была грувовой, чтобы слушателя взяло за кишечник, чтобы он почувствовал грув первозданный, зернистость того музла, которое мы исполняем.

В: — Сейчас, в нашей нынешней точке развития, нам стало сложнее импровизировать, потому что мы завязаны ещё на всякие цифровые приборы. Это и плюс, и минус одновременно. С одной стороны, мы как музыканты сильно развились и стали качественнее, потому что нам приходится быть в одном постоянном темпе, соответствовать технике, а с другой стороны, иногда хочется сделать что-то эдакое на сцене. Всегда, конечно, есть заготовочки на разные случаи. Всегда есть возможность что-либо ввернуть в ту или иную песню. И, если есть такое настроение, то мы это делаем.

Василий Савельев. Фото: Влад Фролов

С: — Было несколько попыток встроить в наш коллектив ещё кого-то, все они не увенчались успехом и, собственно, мы поняли, что нам и так хорошо.

В: — Помочь нам могут только роботы.

Сейчас технологии позволяют заменить людей.

С: — Технология – это не главное. Технология – это инструмент. Группа может существовать с любым количеством музыкантов. Мы с Василием начали играть вдвоём, никакие роботы нам были не нужны, мы уже звучали как полноценная группа, играли концерты. Неискушённый слушатель даже не понял бы, что мы играем вдвоём. А дальше появление разнообразной робототехники произошло только потому, что нам стало немного скучно. Поэтому появились разные гаджеты у нас. С гаджетами стало ещё веселее, они заменили живых коллег по группе.

— Образование у вас какое-либо специальное есть?

С: — Есть образование. Василий окончил музыкальную школу по классу фортепиано, учился семь лет. Я учился шесть с половиной лет, за полгода до конца я бросил музшколу, моя специализация – тоже фортепиано, я пианист. Я по сей день играю на фортепиано, играю на бас-гитаре. В принципе, я думаю, я смогу сыграть на любом музыкальном инструменте. Внятные звуки я могу извлечь на любой штуке. Технология извлечения звуков ясна. Я считаю, что умение играть на музыкальном инструменте – это не какой-то выдающийся навык. Можно обезьяну научить играть на пианино, ничего сложного в этом нет: посадить её и заставлять играть по шесть часов в день. Я вас уверяю, будет результат. Главное — не то, что у тебя есть какой-то скилл, умение, например, что ты умеешь быстро дрыгать пальчиками, этого ещё недостаточно. Нужен ещё какой-то музыкальный месседж …

В (смеётся): Если бы он ещё был у нашей группы!

С: — Я думаю, что он есть.

— У вас он какой?

С: — Мы хотим сообщить миру суперпозицию того, что нам нравится в музыке. У любого человека музыкальный бэкграунд, в принципе, неповторимый. Это смешение музыкальных пазликов. У нас есть уникальное сочетание этих пазликов, из которых мы и лепим наш репертуар.

— Давайте как раз об этом и поговорим: когда у вас началось увлечение музыкой, что слушать начинали?

С: — У меня очень долгий слушательский путь, он начинается вообще с младенчества. Наша мама – учитель музыки в школе. Когда я ещё был грудничком, я слушал классических композиторов на виниловых пластинках – это были Сергей Прокофьев, Римский-Корсаков, Мусоргский, опера «Борис Годунов». Всё это у меня записалось где-то на мой хард-диск и до сих пор какие-то отголоски нет-нет, да и появятся. Это был первый этап неосознанного слушания музыки, который заложил некий фундамент для дальнейшего творчества. И есть множество музыкальных коллективов, которые я слушал и слушаю, но я бы хотел дать слово Василию, а потом дополню.

В: — Первый этап у нас, конечно, схожий, потому что родители нас музыкально просвещали. Мы с детства слушали какую-то музыку, неосознанно, не понимая ещё ничего. У меня осознание музыкального вкуса пришло, наверное, незадолго до создания первого коллектива, то есть в середине 90-х годов. В школе я начал обмениваться с одноклассниками, друзьями, разной музыкой. Желание играть музыку у меня появилось от группы ДДТ, которую мы любили с друзьями, много слушали. Я не скажу, что сейчас я фанат, но моя осознанная любовь к музыке началась именно с группы ДДТ. Я до сих пор к ней очень тепло отношусь, но сейчас я немного не воспринимаю её так, чтобы меня это сильно трогало. Хотя последнее на данный момент творение Шевчука вполне себе ничего. С ДДТ началась моя любовь к рок-музыке, а до этого я «скитался» по разным стилям – что попадалось, то и слушал. Впрочем, у меня и сейчас нет точной стилистической определённости, мне много разной музыки нравится, слушательская история у меня достаточно большая. Но первым кирпичиком была именно группа ДДТ.

С: — И тут я должен заметить, что эта группа совершенно точно никак не повлияла на музыку группы «Родители Лёши», потому что влияние там другое. Есть несколько групп, которые меня сопровождают сквозь мою биографию. Из российских групп это «АукцЫон» — это ни разу не рок. Может быть, вначале они и были рок-музыкантиками, то потом они точно прекратили ими быть. А сейчас, например, если посмотреть на творчество Леонида Фёдорова, то это просто шизофреничная музыка, которую сложно воспринять, если открыть его Youtube-канал. Следующая группа из российских, которая мне понравилась – это «Вежливый отказ». Это тоже совсем не рок-группа. Это странный джаз, может быть. Или, скорее, это современная академическая музыка, сыгранная силами рок-группы. Это очень интересно. Чувство гармонии я во многом заимствовал у группы «Вежливый отказ». Сейчас принято пренебрежительно относиться к русским музыкантам, но на самом деле, я думаю, эти группы не имеют аналогов вообще. Они настолько самобытны, что параллели найти трудно.

Есть ещё американская группа Primus, где солист является бас-гитаристом. В своё время мне очень понравилось то, как он играет. Мне вообще не очень нравится творчество виртуозов, которые берут гитару и начинают выводит какие-то «кренделя». Этим чувакам должно быть весело, наверное, и если я абстрагируюсь, то, возможно, смогу понять их веселье, но в качестве ориентиров я их не воспринимаю. Вокалист группы Primus Лес Клейпул играет совершенно не так: в его игре преобладает характер, его партию можно узнать. Во фри-джазе есть такой постулат: когда музыкант играет, он как будто говорит. Вот игра на музыкальном инструменте – это речь. Меня это в Клейпуле очень зацепило. Я нашёл с ним много общего. В музыке «Родителей Лёши» как раз есть суперпозиция бас-гитары, гармонии «Вежливого отказа» и атмосферы «АукцЫона», такой сладко-гниловатой.

Ещё больше о музыкальных пристрастиях Сергея и его энциклопедических познаниях в современной музыке — в специальном дополнении к интервью.

Это музыканты, за которыми я слежу, как за родственниками. Со многими я знаком лично. Когда прихожу на их концерты, я готов их просто обнять, для меня они отцы и как будто члены семьи. Поэтому я не могу критически воспринимать их творчество. Для меня это просто праздник, когда что-то происходит, связанное с этими группами.

Ещё есть группа «Гражданская оборона», у которой тоже мало аналогов, и она блестящая.

Группа, по поводу которой у нас с Василием абсолютный консенсус, к которой мы пришли самостоятельно с разных сторон – это Tequilajazzz.

В: — Это одни из моих фаворитов, это группа, вкус относительно которой у нас однозначно сходится. К этому же относится и «АукцЫон», и другие музыканты, про которых говорили выше. Это группы, которые сформировали моё музыкальное мировоззрение, вкус и даже манеру игры как музыканта.

С: — У Василия адский рок-удар по барабанам!

В: — Группа Dok начинала играть прям вот такой русский рок, потому что наш вокалист на тот момент любил «Кино», ДДТ, «Алису», такие классические русскороковые группы. Гитарист Андрей любил больше западную музыку, я с русского рока переключался на всякий хардкорчик. Сергей пришёл довольно интересно: из группы ушёл басист, мы с ребятами думали, кого брать, а Сергей тогда для нас был слишком мелким, в том возрасте эта разница в пару лет воспринимается очень серьёзно. И он впервые взял в руки бас-гитару именно в составе группы Dok, так получилось. И с его приходом группа изменила своё звучание, мы начали мыслить немного по-другому, в сторону западной музыки. Серёга своим слэповым басом позволил нам делать ту музыку, которая нравилась нам самим.

Поскольку мы с Сергеем часто и плотно общаемся, он мне постоянно подкидывает целые списки того, что нужно послушать. Он больший исследователь, чем я, в музыкальном мире. Периодически прилетают сообщения: посмотри, вот классная группа. Так как наши музыкальные вкусы в основном схожи, мне это интересно. Вообще, у меня достаточно классические предпочтения сформировались в своё время. Я начинал слушать разные тяжёлые металлические группы типа Korn, Tool, Limp Bizkit и прочее. У меня, честно говоря, плохая память на названия и имена, это большая проблема. Долгое время слушал что-то прихардкоренное, такая музыка мне нравилась, доставляла удовольствие. Опять же с подачи Сергея открыл для себя группу Mudvayne, он был её диким фанатом, потом это прошло, а я послушиваю до сих пор. Сейчас я не могу сказать, что я люблю какой-то определённый жанр, потому что мне нравится разная музыка. В последнее время я даже начал следить за Моргенштерном. Мне нравится, как сочетается бит с голосом. Причём, мне не всегда нравится содержание, но форма очень нравится. Я всякий рэпчик периодически послушиваю и мне не стыдно.

Но основные музыкальные предпочтения у меня очень схожи с Сергеем.

— Ты в начале разговора обмолвился про памятный бетонный камень на Нижней Террасе. Почему именно на Нижней, вы там жили?

В: — Да, мы там жили. Наши родители до сих пор там живут. Всё детство, всю более или менее сознательную юношескую жизнь, всю университетскую жизнь мы жили на Нижней.

— Нижняя Терраса считается таким депрессивным районом. Киндяковка и Нижняя.

С: — Везде было отлично! На Нижней Террасе было отлично, сейчас мы живём в центральном районе – здесь тоже отлично. Мне везде нравилось и нравится.

— Были какие-то дикие истории из детства?

С: — Были, конечно, но они не связаны с Нижней Террасой. Мы ходили в школу в начале 90-х годов, Василий с 91-го, я чуть попозже. И это самое ужасное время для ребёнка было, мне кажется. У меня впечатления просто ужасные: беспорядок, который сейчас невозможен.

— Вы родились, выросли и живёте в Ульяновске. Я так понимаю, что у вас всегда была и есть возможность отсюда уехать. Почему вы до сих пор здесь?

С: — Возможность есть всегда у каждого человека.

В: — Она есть и сейчас. Когда я учился в универе, у меня были мысли свалить из Ульяновска, и я предпринимал несколько попыток. Уезжал в Москву, пожил там некоторое время, но что-то как-то… Интернет позволяет, не уезжая из маленького города, быть в курсе всего происходящего, а Ульяновск — не самый плохой город. Почему вообще люди уезжают? Какая у них мотивация? Либо здесь что-то не получается и человек думает, что в другом месте у него всё станет хорошо, либо зарабатывание денег элементарное. Но если взвешивать все плюсы и минусы, то получится, что в столице ты не увеличишь свой материальный достаток таким образом, чтобы он сильно отличался от того достатка, который есть здесь. Потому что накладываются дополнительные траты на съёмное жильё, тратишь кучу времени в дороге. Это я сейчас уже рационально размышляю, а раньше меня в Ульяновске держали разные интересные штуки – у меня были музыкальные коллективы, были друзья и, в общем-то, никогда не было такого, что мне здесь чего-то не хватает. Я всегда где-то работал, всегда зарабатывал деньги, которых мне хватало, и не видел большого смысла в отъезде. Была только одна веская причина – когда открывается доступ к большому количеству концертов. Это меня тогда волновало сильно, это был большой плюс для решения покинуть Ульяновск. Но всё равно это не перевесило всё остальное, поэтому я остался здесь и совершенно об этом не жалею.

С: — Сейчас человек работает, сидя за компьютером. Совершенно не важно, где он находится. Можно переехать при желании, только вопрос – зачем? Конечно, если быть артистом, то лучше жить в большом городе, это факт.

— Где вас слушать в маленьком Ульяновске?

С: — Это непредсказуемая вещь. Тем более что сейчас эпоха ковида, пандемии, не стоит об этом забывать. Есть самые разные идеи и даже планы, но всё всегда может измениться, поэтому пока мы ничего не озвучиваем. Единственное, что могу сказать – 18 октября я со своим сольным проектом «Моно Блок» буду играть в «Квартале». У «Родителей Лёши» пока нет запланированных концертов. Мы очень соскучились по живым выступлениям, но – увы! – проанонсировать нечего сейчас.

— Где вам нравится выступать? Мы часто общаемся с музыкантами, и почти все говорят, что в городе нет оптимальной концертной площадки. Есть либо большие, либо камерные.

С: — Здесь я соглашусь с этими ребятами, потому что я часто вспоминаю SEV-клуб, который был очень удобным местом для концертов, для артистов. Там была сцена, небольшой зрительный зал и бар, который находился в другом месте, не там, где сцена. Поэтому те, кому интересно было слушать музыкантов, оставались в зрительном зале, а те, кому было не интересно, уходили в бар. И это было абсолютно ок, это было оптимально. После того, как SEV закрылся, такого удобного для прослушивания музыки клуба в городе больше нет. Кстати, SEV очень похож на клуб «Грибоедов» в Петербурге. Он чуть поменьше, но идея абсолютно та же. Людей там всегда было много, концерты были востребованные. Потом вся тусовка перекочевала в гостиницу «Советская», где лет пять, наверное, концерты проходили прямо в обеденном зале гостиничного кафе. Место абсолютно для концертов непригодное, там была ужасная акустика, тем не менее, это всё было.

Затем начали появляться места поменьше: кафе 111, Solyanka Music Hall, но это были уже предсмертные конвульсии рок-концертной индустрии местной. «Индустрия» — смешное слово, но не знаю, как по-другому это назвать. Потом появился бар «Нутрь». Это очень уютный бар, но он не предназначен для выступлений. Там концерты выглядят скорее как репетиция – нет сцены, нет мониторов, поэтому зрители слышат тот же самый звук, что и музыканты. Получается очень громко, невозможно беседовать с товарищами во время выступления группы. Место хоть и классное, куда хочется приходить, но оно не для прослушивания музыки.

Есть ещё Biker Club House, мы там даже несколько раз играли, но это заведение для закрытого коммьюнити, в которое не так просто прорваться. Это многих отгораживает. А больше таких мест и нет…

В: — Ты забыл ещё про два места. Это «Пионер», который перехватил тему после «Советской». В принципе, там были неплохие концерты. Сейчас летом нишу такого места занимает «Квартал». Дворик там очень уютный, там приятно находиться. Наконец-то у них появилась хорошая аппаратура для звука…

— Вот как раз недавно вы играли там на фестивале SIYANIE. Всё прошло нормально? Вас устроило?

С: — Настроено было всё идеально. У нас, правда, не всё получилось. Но это open-air, формат фестиваля накладывает свой отпечаток.

— А что можете сказать про Records? Одно время казалось, что это едва ли не единственнная площадка для рок-концертов.

С: — В Records меня сразу после его появления насторожило то, что он не выглядит, как музыкальный клуб. Место, которое притворяется музыкальным клубом, а на самом деле там стоят столики, люди сидят, чинно обедают. Барабанщик на сцене закрыт экраном, как будто в аквариуме. Для нас это просто невозможно. Мы дуэт – для нас это стена. Я как будто Николай Басков, стою на сцене и пою один. А у нас с Василием есть интерактив, мы перемигиваемся, переглядываемся, это часть нашего шоу, не хочется этого терять. В Records была такая атмосфера полуизысканная, сидели тёти-дяди с ножичками, нарезали стейки, а при этом почему-то на сцене играю я. Этим зрителям наша группа тоже нравилась, это меня удивляло, но все были довольны. Хотя внутренне у меня было несоответствие, что всё не то.

— Какая площадка была бы оптимальна для вас? На ваш взгляд, чего не хватает Ульяновску?

С: — Меня бы устроил осовремененный SEV-клуб. Это была бы идеальная площадка: небольшая, со сценой, с приличной аппаратурой – это был бы прекрасный клуб.

В: — Что выгодно отличало SEV, который нам запомнился: там было отдельное место для выступлений, танцпол без столов и прочей мебели, а ещё было два бара, куда люди могли уйти, и эти пространства не пересекались между собой. В Records, согласен, доставляло странное ощущение от концертов то, что люди сидят и едят. Там я чувствовал себя «пищевым музыкантом», хотя там был классный звук, но не было атмосферы и зрительской отдачи. В SEV-клубе в каждый момент времени ты получал вот эти эмоции от толпы, которая уже подогрета алкоголем, предыдущими группами, а кто-то приходил специально на тебя, на твою группу.

Первый концерт в SEV-клубе у нас начинался в 5 утра! Там был сет-лист из двадцати групп… Ой, кстати, я вспомнил очень смешную историю, когда мы выяснили, подсчитали, что мы были самой высокооплачиваемой группой в Ульяновске!

С: — У нас была группа «Изготовители младенцев».

В: — Да! Спасибо, а то я забыл уже это название!

С: — Мы выступали всего десять минут, а гонорар был – ящик пива.

В: — Ну и мы так прикинули, что за минуту выступления мы получали больше всех в городе. И появление этой группы – тоже абсурдная и смешная история. Мы тогда были студентами, а вход в SEV стоил каких-то денег. Это была небольшая сумма, но даже её у нас не было. Поэтому мы периодически заявлялись как музыканты с группой «Изготовители младенцев», где были странные инструменты типа кастрюль, ковшиков, которыми мы создавали шум.

С: — Это были сеансы экзорцизма. Было очень весело.

В: — Собственно, мы ходили, чтобы посмотреть другие группы, ну и заодно этим авангардным, непонятным составом поиграть.

С: — Люди слушали нас абсолютно серьёзно, кстати. Было весело.

— Если говорить про концертные площадки: вы могли бы себя представить владельцами какого-либо заведения, клуба? Вы говорите, что хотели бы вернуть SEV. Так почему бы вам это не сделать самим?

В: — Я много об этом думал, и пока понимаю, что я пока не так много зарабатываю, чтобы можно было это сделать. Это всегда на 100 % убыточная история. Надо иметь определённую финансовую базу, чтобы это дело поддерживать. Это было бы очень круто, но это нельзя воспринимать как бизнес. Если заниматься только этим, ты умрёшь с голоду. Пока уровень наших доходов не позволяет нам заниматься этим.

С: — Мне кажется, что это не так дорого, как кажется, но я уже обжёгся на опыте, когда я открыл музыкальную студию, репетиционную базу. Мне такое уже не интересно. Мне просто не хочется этим заниматься. Я могу представить: ок, я открыл клуб. Я могу взять листочек и набросать план открытия клуба, каждый пункт прописать, но ведь потом придётся этим заниматься! У меня никакого желания заниматься этим видом деятельности нет, хотя ничего невозможного тут наверное тоже нет.


P.S. Ещё немного о музыкальных предпочтениях Сергея

Сергей: — Есть ещё параллельная ветка моих музыкальных увлечений, потому что хочется всё время слушать что-то новое, наблюдать за тем, что происходит в мире музыки. И тут появляются совершенно другие коллективы, с которыми я сталкиваюсь, которые вызывают у меня восторг. И последнее время это такие группы и музыканты, я их перечислю сейчас. Мне очень понравился джазовый артист Луис Коул (Louis Cole), это такой эксцентричный современный джаз, очень меня зацепил, очень-очень любопытный. Затем есть такой чувак Джейкоб Кольер (Jacob Collier), британец, который виртуозно играет на всём, легко исполняет самые сложнейшие вещи, за которые другие люди боятся браться. Его подход к музицированию очень интересен: инструмент совершенно не важен, то, что он хочет сказать, ему удаётся выразить с помощью любой штуки. Это очень интересно. Есть другие группы, которые тоже мне нравятся: например, Animal Collective, Panda Bear – это чуваки, которые влияют, скорее на «Моно Блок», мою сольную артистическую аватару, когда я играю один. Когда я увидел, как он выходит на сцену один, перед ним стол и несколько коробочек, я подумал: блин, вот это я отлично понимаю, меня это настолько зацепило, что в итоге сейчас я иногда выгляжу так же. Ну и плюс бесконечная вереница групп, которые иногда хочется послушать. Из современных, например, мне нравятся Dead Rider. Это тоже сложно назвать рок-музыкой… Можно найти сто групп, и девяносто восемь из них будут звучать похоже, а есть две группы, которые будут звучать непохоже и поэтому приковывают внимание и вызывают восторг. Таких ребят найти всегда интересно.

И самое удивительное открытие – из современных русских групп, из Воронежа. Например, «Другое дело». Я с ними тоже познакомился лично. Я считаю, что это блестящая просто группа. Она не известна для широкой публики, тем не менее, она заслуживает этой известности. Там целая плеяда воронежской музыки: группа Happy55, например. Группа «Абстрактор» ещё. Они приезжали в Ульяновск, на их концерте было четыре человека – я, моя жена и ещё пара случайных людей. При этом они стали лучшей world-music-группой России в 2019 году. Очень недооценённые музыканты, у которых слушателей немного не знаю в силу чего. Сложно это осознать, настолько они хороши, они заслуживают быть услышанными. Есть, например, группа «Головогрудь» из Воронежа. В ней играет человек без рук. У него есть протезы, он играет на синтезаторах, всяких сэмплерах. Я просто восторгаюсь этим чуваком, его зовут Костя. Это просто могущественный человек, величие!


Фото на превью: Лев Филиппов

Фото и видео предоставлены героями интервью


Мы используем файлы «cookie» для улучшения функционирования сайта. Если вас это не устраивает, покиньте сайт.
Оk