Рискнуть и поехать. Алексей Мараховец о кочевничьей жизни и безграничных возможностях

Про Алексея Мараховца я много слышала, но лично познакомиться долгое время никак не удавалось. Раньше его представляли как трэвел-блогера и фотографа, который не боится заброшенных мест и экзотических (в хорошем смысле) стран. Но сейчас сам герой не очень рад, когда его называют блогером, предпочитая оставаться просто путешественником и фотографом. Тем не менее, его блог в жж «Trips and UrbEx», который и сегодня читает больше 4 тысяч человек, содержит очень много ярких снимков и искренних прекрасных текстов.

Договорённость об интервью у нас была ещё до серьёзной самоизоляции, но говорить по видеосвязи не хотелось… Встреча откладывалась. И вот, наконец, возможность появилась! За приют спасибо двору креативного пространства «Квартал».

За съёмки мы благодарим Льва Филиппова. За время самоизоляции он освоил новый для себя навык и научился снимать видео и проводить онлайн-трансляции с отличным звуком и качественной картинкой. Немного о своём новом умении Лев рассказывал в статье про открытие летнего сезона в «Квартале».

---

Для тех, кто предпочитает текстовый формат, ниже мы публикуем расшифровку основных тем интервью. Текст дополняют фотографии Алексея.

---

— Вопрос сразу в лоб. Я открыла информацию о тебе в твоём жж и прочитала, что у тебя там значится мечта — «побывать во всех странах мира». Насколько она актуальна в связи с последними событиями?

— У меня 40 стран за плечами, а в этом году должно было прибавиться штук 15 новых. Я должен был в апреле съездить в Марокко, а потом – в Хорватию, у меня вторая поездка обломилась. Похоже, в этом году у меня не будет ни одной новой страны, но я нисколько не расстраиваюсь. Мечта никуда не делась, на то она и мечта. Она будет всегда существовать, независимо ни от чего. Стран впереди ещё очень много.

— Но, если такие обстоятельства, может быть, стоит исследовать не вдаль, а вглубь?

— Мне Ульяновская область уже надоела, мы за это время накатались, за апрель – май где только ни побывали. Я никогда не подумал бы, что поеду смотреть, как цветёт дикий пион в Радищевском районе! Видимо, голод путешествий вынудил нас тогда собраться и поехать в Радищевский район. Тогда это действительно был как глоток свежего воздуха. Мы пересилили себя и решили: кому мы там помешаем, кого заразим, кроме цветов. Это была реальная вспышка, и у меня получились классные фотки. До сих пор по пабликам разным гуляют.

Я путешествиезависим, и семья меня поддерживает

— Отвлечёмся от карантина и представим, что путешествовать можно, как раньше. Насколько удаётся совмещать работу с путешествиями?

— Я к этому и шёл, чтобы можно было не работать для жизни, а жить для работы и всего остального. Мне повезло, я оказался в составе классной команды, мы делаем свой продукт, продаём его по всему миру и не зависим от какого-то одного рабочего места. (Алексей работает в IT-компании, принципы которой схожи с принципами Ecwid, – прим.ред.). Для нас главное, чтобы был интернет, электрическая розетка, ноутбук и всё. И какую-то часть времени я могу проводить вне офиса и вне дома. Естественно, я не могу полностью уехать, например, на Бали, как делают некоторые фрилансеры. Мы работаем в команде, всё равно есть привязка, но какую-то часть времени, месяца три в году, я могу позволить себе какие-то дела выполнять в пути. Я программист, большую часть времени я программирую дома, а в поездках может быть техподдержка, взаимодействие с пользователями, продумывание, то есть какая-то рутина. Я могу выполнять её вообще из любого места, проблем никаких.

— Как получилось первое путешествие? С кем ездил?

— Надо сказать, что я долгое время был невыездным. У меня была особая работа, 9 лет я проработал на оборонном предприятии. Когда я оттуда ушёл, мой паспорт ещё долго лежал где-то у них в недрах, его вернули уже с проколотой дыркой, с пустыми страницами, но он был необходим для того, чтобы сделать новый паспорт, по которому я мог куда-то ездить. Случилось это в 2013 году. И первая поездка, конечно же, была не на море. Она была не в Турцию, не в Египет: мы поехали на программистскую конференцию в Белград. Моя первая страна была Сербия, я в неё сразу же влюбился, как в Балканы в целом. Потом неоднократно приезжал, посмотрел все другие страны Балканского полуострова. Но Сербия, как говорится, one love!

Потом меня уже бы не остановить. Я подумал: а ведь в мире есть ещё 200 с чем-то стран, почему бы не начать, не заехать в каждую хотя бы один раз. И в том же году с семьёй поехали в Испанию, осенью — в Германию, там взяли машину и поехали в Эльзас, во Францию, оттуда — в Люксембург, потом — в Швейцарию, пожили у друга в домике, пока он пустовал. Оттуда в Лихтенштейн, ведь Европа очень маленькая. И это опьяняет — возможности, открытые границы. Если ты приехал в Европу, почему бы её не объехать. Понеслось, и меня уже было не остановить!

— То есть, как наркотик?

— Я уже зависимый. Я везде пишу, что я путешествиезависим! Есть такая категория людей, говорят, что их всего 10%, так называемые кочевники, номадисты. Они не могут сидеть на одном месте, им всё время нужно куда-то передвигаться, как цыганам. Я уже себя не представляю без руля! Мне нужно обязательно куда-то ехать.

— А в роду не было цыган, кочевников?

— Не знаю. У меня прадед переселился из Днепропетровской области, с Украины, я сам потомственный украинец. Переехали они в Орловские степи, это Оренбургская область, граница с Казахстаном. Это было в 1920-30-е годы, освоение целины. Вот они на волах туда пошли. Думаю, офигенное было у них путешествие: на быках такое расстояние проехать со всем скарбом, с семьями, с детьми! Кочевническая кровь у меня есть.

— А в Ульяновск как попали? Родители приехали?

— Да, мой отец приехал поступать в Куйбышевское училище или институт, не помню, как он тогда назывался. И потом его по распределению направили в НИИ «Марс», тогда всё это только начиналось, 1960-е годы. Мама у меня из Ульяновска. Здесь они с папой и познакомились.

— Немного о семье расскажи. Насколько близкие поддерживают тебя в твоих начинаниях, путешествиях?

— Мы одно целое. Естественно, очень часто путешествуем вместе, и вот на этой неделе сорвёмся тоже куда-нибудь, раз уж у меня автобагажник на крыше стоит! Мы должны куда-то уехать, пока у жены отпуск. У меня жена и двое детей, мальчишки, 16 и 10 лет. Фактически, они уже взрослые. Мы таскаем их по миру с малых лет, оба стали с полутора лет с нами кататься. Естественно, пока они были маленькие, они ничего не помнили. Младший в полтора года пол-Европы объехал, но ничего не запомнил! Где-то с 4-6 лет уже можно приставать и спрашивать: а ты помнишь, где мы были. Какие-то смутные воспоминания есть, но если много ездить, всё смешивается, впечатления не откладываются.

Мои первые детские впечатления были связаны с поездкой в Душанбе. Это была единственная из ярких поездок детского и юношеского периода, потому что мы особо не путешествовали. Один раз мы полетели на самолёте, я прекрасно это помню, хоть мне было 2,5 года. Мои дети, конечно, так не помнят, у них очень много ярких путешествий.

Меня сразу повлекло в художественную стезю, а многие мои друзья купили фотоаппараты, чтобы пьянки снимать

— Фотографировать сразу начал? Или стал заниматься этим до путешествий?

— Начал фотографировать, когда у нас должен был появиться первый ребёнок. Это был 2004 год, проходил этап популяризации цифровых «мыльниц», когда мы уходили от всей этой сложной технологии проявки плёнки, проявителей-закрепителей. Я купил тогда свой первый цифровой фотик, начал фотографировать. Мне было необычно. У меня сестра и брат занимались фотографией, как все советские люди: красная лампочка, с телевизора своих любимых героев перефоткивали под одеялом… А здесь в моих руках оказался фотоаппарат, и я ощущал, что у меня есть безграничные возможности! Я сфотографировал цветок, сфотографировал украшения, которые дома были, сфотографировал шкатулку. Технические возможности новой камеры были просто потрясающие на тот момент, это меня настолько увлекло, что хотелось пробовать. И меня сразу повлекло в художественную стезю, закаты-рассветы, а многие мои друзья в то время купили фотоаппараты, чтобы пьянки снимать. И с 2004 года у меня один фотик сменял другой.

— Сейчас, наверное, разительно отличаются технические возможности?

— Это естественно. Рост возможностей камер просто потрясающий. Здесь важен не только технический рост, я сам учился снимать. Не проходил никакие курсы, я много смотрел работы других – и так учился. Я чему-то завидовал и разбирался, как у людей получаются такие снимки. В основном, это было подражание чужим снимкам. Сейчас у меня начали получаться действительно хорошие фотографии, некоторые даже мне самому нравятся.

— Но фотография – это просто хобби для тебя?

— Это хобби, да.

— Недавно я видела, что в фейсбуке был небольшой конфликт из-за того, что кто-то взял твои фотографии и не указал авторства… Насколько это важно для тебя, чтобы указывалось авторство и оплачивался труд?

— На самом деле, это не конфликт, просто у меня переполнилась чаша терпения. В последнее время много таких случаев, когда ты на съёмку затрачиваешь не только своё время и способности, но и деньги. Например, я тратил деньги на аренду гидроплана, чтобы снять панораму нашего города. А потом ты видишь, что эти фотки размещают разные коммерческие предприятия и так зарабатывают на них деньги. Берут их, даже не спрашивая!

Скорее всего, люди делают это по незнанию. Они думают, что берут их в открытом доступе. У людей есть такое понимание, что интернет- огромное свободное пространство, где все люди братья, а всё, что там находится, общее, человек туда выложил, значит, он сразу это отчуждает от себя и разрешает всем пользоваться. Но это не так! Для меня, и в понимании международного права, интернет — это витрина. Всё, что там лежит, нужно рассматривать как товар. Люди что-то туда выкладывают, чтобы выставить свой товар. Если кто-то его хочет приобрести, он связывается с автором и обговаривает условия этого приобретения. У русских людей, в большинстве своём, этого пока нет, но процесс идёт. Сейчас в подавляющем большинстве случаев суды встают на сторону авторов, а те получают солидную компенсацию за нарушение прав.

Блогер — это издательство в одном лице

— Перед записью видео ты сказал, что тебя не стоит называть блогером. Но тем не менее, ты же ведёшь блоги на разных платформах. Расскажи про плюсы и минусы разных платформ.

— Да, я немного устал быть блогером. У нас многие слова, которые изначально появляются и носят определённый смысл, со временем искажаются. Если начиналось всё с того, что блогер – это человек, который ведёт свой журнал, записывает туда какие-то личные переживания, то сейчас блогер – это какой-то бездельник. Ему каждую неделю под дверь приносят поднос с деньгами, какие-то классные шмотки, а он потом хвалится ими в интернете. Вот такой есть образ человека-блогера. На самом деле, люди не понимают, что это реальная работа. Блогер — это издательство в одном лице. Он находит рекламодателей, договаривается о рекламе, составляет техническое задание, следует ему, выполняет, составляет контент и после этого ещё продвигает. Чтобы его продвинуть, нужно удержать огромную аудиторию, собрать которую сегодня очень тяжело. Я, наверное, просто устал называться блогером, тем более, это никогда не было моим основным занятием.

Я прежде всего программист, у меня свой бизнес, о котором я мечтал с 9 класса. Потом я выучился на мехмате УлГУ, у меня в дипломе стоит специальность «механик». Я всегда работал по специальности, а блог — это просто была творческая отдушина. Пока я работал на оборонном предприятии, я много ездил по разным интересным местам, куда обычные люди попасть не могут, это закрытые города. Я решил, а почему бы не написать, как живут закрытые города. Просто стал описывать, как устроена там жизнь, и с этого у меня блог начался. У меня был огромный ворох фоток, которые никогда никто, кроме меня, не видел, я начал их выкладывать. Формат блогерства тогда и вырос из путевых заметок, как у Серёжи Доли или Артемия Лебедева. Я и сейчас пишу в жж осмысленные статьи, чтобы они приносили читателям какую-то пользу. Жж до сих пор круто индексируется поисковиками, хоть его и считают мёртвым. Как платформа он никуда не делся. Я пишу не ради денег, я никогда блогом не зарабатывал. Мне достаточно часто предлагают рекламу, но я от неё отказываюсь. Беру только то, что интересно.

Несколько лет назад поддался всеобщему увлечению и завёл канал на «Яндекс. Дзене». Пошли какие-то деньги. Но появился азарт, когда тебе за твои статьи, написанные в прошлом бесплатно, платят деньги. Потом появляется какая-то алчность. Я вижу, что «Дзен» по такому сценарию пошёл, и сейчас его нереально читать, потому что все люди, которые там сидят, делают это из-за денег. Где-то ты украл фотки, сделал рерайт чужого текста и срубил тысячу за пост ни о чём. Выстреливают почему-то именно такие посты, которые, извиняюсь, читает человек, сидя в туалете. «Дзен» — это золотая жила, это золотоискатели, это Клондайк того США, когда была лихорадка. Я свою жилу выкопал, больше золота у меня нет (смеётся).

Пока мы сидели на карантине, трэвел-тематика просто сдохла. Никому не интересно читать про те страны, куда они не поедут. Возникает только зависть к людям, которые остались, например, на Бали и пишут, как у них всё хорошо. Большинству людей это физиологически сложно читать: у всех планы обломились.

— Про все путешествия и страны долго говорить. Мне было бы интересно выделить два противоположных направления – Исландия и Непал. Расскажи, пожалуйста, что осталось от этих путешествий.

— Я бы не сказал, что противоположные направления. Это направление – космос! Это две совершенно разных планеты в одной галактике. Сначала я оказался в Непале, примкнул к группе «Русских бульдозеров» (неформальное туристическое объединение из Ульяновска – прим. ред.), они меня взяли, как говорится, «на бартер», как блогера, чтобы я осветил их поход. Так бы я там не побывал. Я никогда не прибегал к услугам туристических агентств, потому что мне всегда самому нравилось организовывать маршрут. Кроме того, я побаивался дальних направлений и гор, до этого никогда в них не был. Я там просто сам себя испытал, у меня раньше не было таких серьёзных физических нагрузок. Это была настоящая война с самим собой. Первые три-четыре дня была физиологическая смерть организма, а оставшиеся десять дней возрождался изменённым. Я там переродился! Вторая половина Непала — долина Катманду — это взрыв ароматов, как будто «Скиттлс» себе в рот насыпаешь! Абсолютно добрейшие люди, наивные, как дети. Ждёшь от них подвоха, а они хотят тебя обнять. Не веришь, что попадаешь в сказку. То же самое и с Исландией. Она находится с другого бока, но она тоже меняет. Можно бесконечно о ней рассказывать, хотя я там всего две недели пробыл. Мне кажется, там настолько насыщенно, что я прожил там целую жизнь. Мы поехали дикарями, по своей программе с ребятами из Москвы. Видели там вулканы, водопады, гейзеры, даже те, которые ни в каких буклетах не прописаны. Обалденная страна!

В 95-м году я понял, что я неформал!

— Расскажи, пожалуйста, на какой музыке ты вырос? Что на тебя повлияло в музыкальном плане?

— У меня родной брат был меломаном, у него был бобинный магнитофон «Орбита», но я не помню, чтобы тогда я интересовался музыкой. По-настоящему я музыкой увлёкся, когда у меня китайский однокассетник появился с каким-то хитрым названием. Начиналось всё с прослушивания кассет. Я до 95-го года слушал «Течёт ручей, бежит ручей» просто потому, что это играло в моём магнитофоне. Осознанно я начал слушать музыку в 95-м году, когда кто-то из друзей включил в плеере AC/DC. Я понял, что это моё, начал открывать для себя группы Metallica, Nirvana… Я понял, что неформал. Я вырос на тяжёлой музыке, потом всё ушло в панк. У меня был длинный хаер, я считал себя панком, ходил на сейшны в Sev-клуб, в КДЦМе, сидели возле памятника Карлу Марксу, у нас была панковская тусовка. Всё это была моя неформальная юность.

— Я очень часто под завершение интервью люблю задавать вопросы про поколения. Мы одного поколения (Алексею в этом году 40 — прим. ред.), увидела у тебя рубрику «Дети перестройки», это как раз про нас. Что это для тебя?

— Эта серия – «Дети перестройки» — был мой звёздный час. Началось всё с того, что я у кого-то из фейсбучных друзей увидел фотку шпоночной рогатки. Она стала для меня ключом к ящику Пандоры, потому что я через всё это прошёл. Мы, поколение 80-х, жили на улице, во дворах, мы развлекались тем, что было сделано своими руками. Я увидел это фото и понял, что помню и шпоночную рогатку, и какие-то баллончики, и «сикалки»… Я подумал, есть ли это где-то в интернете, но ничего не нашёл. Каких-то сборников не было. За пару лет эта серия вылилась в 13 частей — и про игрушки, и про дворовые игры, и про праздники, про игры в тетрадях, которыми на уроках баловались, и про хулиганства, за которые сейчас, мне кажется, можно схлопотать как за терроризм. Я это всё брал из головы и описывал — всё было настолько ярко. Это сейчас всё размыто, ты не можешь сказать точно, чем твоя эпоха интересна. А тогда каждый год характеризовался какой-то новой «фишкой»: тамагочи, жвачка Turbo, все эти артефакты как яркие пятна, маркеры, по которым можно вспомнить всё остальное. Эта серия до сих пор актуальна, она разошлась по сайтам и пабликам, её до сих пор публикуют. Это стало народным творчеством.

Мы на этом выросли, каждый человек, вне зависимости от того, где он жил, приезжал на лето к бабушке и знал всё это. Все рубились в одни и те же вещи — монетки, вкладыши… У нас не было интернета, мы все росли в одном информационном поле, наша социальная сеть была «бабушкина сеть»!

Вскоре после нашей беседы Алексей вместе с семьёй сел в машину и укатил в новое путешествие. Наверное, только так и нужно жить: если что-то любишь, делай это до конца.

Фото предоставлены Алексеем Мараховцом, видео Льва Филиппова