Абстрактная художница Маша Сомик: «Точка отсчёта – любовь»
«Я мультидисциплинарная абстрактная художница. Я работаю с инсталляцией, скульптурой, перформансом, живописью, рисунком, коллажем. Мои работы про любовь, красоту и радость в мире, про поиск простых форм и любование яркими, открытыми цветами. Мой основной концепт – это то, что его нет. Я против концептуализма и слов. Я за визуальную составляющую и впечатления, за материал, форму, цвет и чувства. Мне бы хотелось, чтобы каждый зритель мог иметь свой личный опыт общения с моими работами, не отягощённый большими текстами. Для меня искусство – это про проживание / переживание, изучение себя, расширение себя, выход из зоны комфорта. Для меня в концепциях всегда есть что-то напряжённое, сложное. Мне интереснее говорить про расслабление. Я хочу, чтобы моё искусство дарило радость, и люди могли бы смотреть на него сердцем, а не разумом». (Своеобразный манифест Маши Сомик)
Для меня творчество Маши Сомик – всегда искренность и удивление. С первой минуты, когда я увидела оформленную ей витрину магазина Foam на 4-ой Тверской-Ямской, во мне отозвались её яркие и понятные персонажи, её живой растительный мир. Наверное, что Маша не боится ничего: экспериментирует с тканью и керамикой, населяет своими персонажами детские площадки, проводит перформансы и одушевляет всё, к чему прикасается.
Мы встретились в её уютной мастерской в самом центре Москвы, где она не только работает, но и проводит выставки. Маша недавно вернулась из Непала и, кажется, перенесла его атмосферу в хмурую Москву: горят свечи, испускают дым специальные благовония, а сама художница заражает своей энергией.
— Я в восторге от поездки в Непал. Раньше я бывала в Индии. На первый взгляд может показаться, что эти страны похожи, но на самом деле они очень разные. В Непале другие люди, и внутреннее состояние, которое у тебя там появляется, – совсем другое. Для меня там всё было наполнено любовью, как будто даже воздух там этим пронизан, ты вдыхаешь любовь. И люди с открытыми сердцами, очень доброжелательные, простые и тёплые. В целом, впечатление очень мощной, объёмной и высокой энергии. Духовное развитие – это одно из основных направлений, которыми я занимаюсь. Всё, что я делаю, как я живу, всё, что со мной происходит, – это и есть моё вдохновение. Это либо ответ на какие-то события, либо то, что происходит внутри меня. Я стараюсь развивать в себе качества, которые транслирую в искусстве: любовь к людям, желание быть открытым и добрым ко всем.
Умение рисовать идеальную линию мне мешает
— Ты училась в Строгановке. Что тебе дала учёба в вузе? Я понимаю, что там академическая школа, и учат совсем не тому, что ты сейчас делаешь.
— Я училась там на отделении дизайна интерьеров, потом окончила магистратуру в Лондоне (Camberwell College of Arts — прим. ред.), это тоже повлияло на меня. Я всегда задаюсь вопросом, насколько важно знать академизм, насколько нужно владеть техническими навыками. Ограничивает ли это меня или, наоборот, даёт простор? Ответить на этот вопрос я не могу, я пока сама этого не определила.
Ощущаю, что умение рисовать идеальную линию мне в творчестве мешает. Я стремлюсь к неидеальному. В целом, у меня были сложные отношения с преподавателями в вузе: мои идеи зачеркивали, и учитель рисовал за меня, показывал, как нужно. Я никогда не могу молчать, всегда высказываю своё мнение, а преподавателям такое не нравится. Поэтому мне ставили тройки. Но это по основному предмету. В Строгановке было и много классных педагогов, например, по рисунку, по истории искусств.
— А в Лондонском колледже, наверное, иначе?
— Да, там совершенно по-другому было. Когда я туда приехала, у меня было ощущение, что разница – как между небом и землёй. Это был магистерский курс, поэтому я должна была сама всё делать, то есть сама себя развивать, занимать, а куратор приходил в мастерскую раз в неделю. Параллельно шли лекции, был доступ в библиотеку, на выставки. Это больше было похоже на самообразование. Мне кажется, это классный момент, потому что можно определить, чего ты хочешь. При этом никто не заставляет рисовать что-то конкретное и есть возможность искать, что тебе интересно, разобраться, о чём ты хочешь говорить и куда двигаться. Тогда я ещё увлекалась реализмом, не была абстрактной художницей и вообще художницей себя не считала. Мне хотелось научиться лучше рисовать, потому что казалось, что за шесть лет Строгановки я этому не научилась. Мне не нравилось, как я рисовала: там своеобразная техника в плане рисунка – роботизированная, то есть ты рисуешь как робот. Мне же хотелось это делать по-другому.
При этом я находилась в разлуке с любимым человеком и целыми днями рисовала его или себя. Мы созванивались по видео – и я рисовала его портреты, а свои рисовала через зеркало. И мне кажется, что за этот год я научилась рисовать больше и быстрее, чем за годы в институте. Но несмотря на это, когда я вернулась в Москву, я всё ещё не была художником, не называла себя так.
— А кем считала себя?
— Я начала преподавательскую деятельность, я всегда любила и люблю детей. Мне было интересно с ними заниматься. Не очень меня устраивало то, как преподносилось развитие творческих способностей. Я, конечно же, и тогда рисовала, но делала это «в стол».
Дети – это максимально быстрый способ саморазвития
— Что тебе даёт общение с детьми? Я знаю, что у тебя есть сын. Что даёт тебе общение с ним и маленькими учениками?
— Сейчас я реже занимаюсь преподавательской деятельностью, хотя раньше много преподавала. Потом я решила сместить фокус на что-то одно, чтобы это дало больший отклик. Несколько лет я была в отрицании – отказывалась от учеников, от того, что мне предлагали. А сейчас я снова возвращаюсь к преподаванию, но в очень маленьких дозах. Мне больше нравится заниматься с детьми, потому что я у них учусь. Мой любимый возраст – дошкольники 5-7 лет. Очень много я взяла от них, мне нравится их свободная линия, свобода в мышлении, вседозволенность в плане того, что рисовать и как это делать. И абстрактные формы, которые они иногда рисуют! Я храню некоторые детские эскизы, я ими вдохновляюсь.
Что касается родительства, я обычно говорю, что мой сын Платон сделал меня художником. Когда он родился, я была предоставлена сама себе, находилась в тотальной тишине и в одиночестве. Много времени проводила с ребёнком. У меня было время, чтобы рефлексировать о том, чем я хочу заниматься. Тогда я решила стать художницей. Считаю Платона своим учителем. Дети – это максимально быстрый способ саморазвития (улыбается).
— Как ты пришла к своему стилю?
— Я уже сказала, что меня увлекал реализм, мне нравилось изображать людей, был период, когда я только автопортреты рисовала. Потом мне стала интересна ботаническая иллюстрация, но при этом сохранялся интерес к абстракции, к суперупрощенным формам и открытым ярким цветам. Мне хотелось в это идти, но я пока не понимала, как это делать. Я пыталась найти ответ на вопрос «Почему люди это делают?». Над этим я задумывалась и в тот момент, когда жила в Лондоне, я много ходила там по выставкам, музеям. Там, конечно, колоссальное количество всякого классного искусства. В какой-то момент я просто просматривала сайт очередного современного художника, и на меня снизошло озарение! Я поняла, почему люди это делают.
Я пришла в абстракцию после того, как мы поехали в Индию с семьёй. Платону было тогда два года. Я планировала рисовать всякие цветы с натуры, а когда увидела всю эту красоту, мне совершенно не хотелось её рисовать. Я начала создавать первые абстрактные эскизы, они очень сложные, детализированные. Мир их никогда не видел и, скорее всего, не увидит, потому что они мне не нравятся. Но я понимала, что это просто начальная точка, с которой я начала поиск. В какой-то момент я открыла для себя технику коллажа и благодаря ей стала выходить в то, что мне нравится. Если посмотреть мои первые работы, я вижу, как шло развитие, переход к более упрощённым формам. Но я не назову, что я делаю какие-то простые работы, они всё равно сложные в плане насыщенности и форм. Я хочу делать каждый раз что-то новое.
— Кто тебе ближе из художников? Чьё творчество ты ценишь?
— Я слежу за некоторыми художниками, с кем-то лично знакомилась, когда путешествовала по Европе. Просто я не фиксируюсь на том, чтобы запоминать имена. Есть и во Франции ребята, которые мне нравятся, они работают с графикой и коллажем. Мне в основном нравится то, что похоже на мои работы. В России, мне кажется, очень крутая сейчас сцена абстрактных художников, и мне очень много кто нравится, я многими восхищаюсь.
— Я знаю, что у тебя есть удачный опыт коллабораций – с «Яндексом», Sela, «Цианом», Agami. Как человеку, который далёк от коммерции, продать себя выгодно и начать сотрудничать с коммерческими брендами?
— Если честно, я до сих пор не понимаю, как это произошло. Я ничего для этого специально не делала, но мне всегда было это интересно. Даже в некоммерческом творчестве, в своих проектах мне интересно пробовать разные техники, материалы. У меня нет никаких ограничений, и поэтому я всегда видела свои работы на одежде, на постельном белье или полотенцах. Мне было интересно идти в эту сторону. У меня был такой запрос, началось всё со знакомых. Первую детскую коллекцию я сделала с брендом LU KIDS, она очень классная получилась. Так постепенно собралось портфолио. Потом мне стало интересно сделать витрину для магазина – и мне написали сначала из магазина FOAM, потом из «Котомки». Я им оформила витрины.
— Мне кажется, всё зависит от внутреннего запроса. Классно, что ты можешь делать коммерцию и можешь транслировать что-то важное для себя на более широкую аудиторию. Через такие проекты приходит большая узнаваемость. В целом, я хочу отметить, что всё равно разделяю то, что я делаю свои творческие проекты и коммерцию. Там больше иллюстрация и история, больше героев, меньше абстракции. Именно к этим рисункам я пришла благодаря тому, что я занимаюсь татуировкой. Эскизы, которые я рисовала для татуировок, послужили толчком, чтобы перевести их на другой материал. Например, гепардов я рисовала, потому что они мне нравятся. И сейчас если есть коммерческий заказ, часто просят нарисовать гепардов.
— Получается, что твои рисунки живут на самых разных материалах – на коже, на стекле, на керамике, на ткани… Везде можно транслировать себя?
— Да. Вот с Agami (российский бренд керамики – прим. ред.) интересно получилось. Одна из основательниц бренда Маша пришла ко мне на татуировку и потом сказала: «Мне так нравятся твои работы, давай попробуем вместе сделать проект». Сотрудничество с Agami дало мне толчок в развитии популярности, потому что керамика – это утилитарная вещь, все этим пользуются. А когда посуда получается милой и доброй, на неё есть спрос.
Рисунки на коже
— Речь зашла про татуировки. Расскажи, что для тебя лично означают твои татуировки.
— Я решила вся покрыться татуировками ещё до рождения сына. Но вскоре я узнала, что беременна, и мне пришлось эту историю отложить. И вот когда мы разводились с мужем, у меня был очень сложный период. Мне тогда пришла идея, что я сама хочу научиться бить татуировки, но я боялась, что мне не очень понравится взаимодействовать с телом и с кровью. На самом деле всё оказалось не так, как я себе представляла, в этом нет ничего страшного. Мне понравилось это делать. И параллельно я начала изучать, кто в Москве и в мире вообще какие татуировки делает. Мне понравилось, что многие художники бьют татуировки – переносят на кожу свои рисунки. Мне кажется, всё было на фоне развода и сложного периода. Руки я забила за год. Это был мой метод проживания изменений в жизни. В целом, я думаю, что он мне помог. Но я вижу, что люди не всегда приходят делать татуировки, когда у них сложные моменты. По себе могу судить: когда я делаю татуировку, могу не осознавать, в какой момент я это делаю, но потом я отслеживаю, и оказывается, что это был важный момент. Татуировка – это возможность что-то подчеркнуть, пометить. Ну и вообще мне просто нравится эстетика необычных картинок на теле. В какой-то момент это даже был мой метод знакомства с интересными для меня художниками.
Иногда ко мне приходят с абстрактным запросом: хочу татуировку про ветер, про свободу, про любовь. Мне, на самом деле, больше всего нравится работать с такими клиентами. Ты работаешь с архитектурой тела, видишь, где, в каких частях можно изобразить. Я даже не знаю, как это объяснить. Интуитивно появляется ощущение: здесь такой должен быть рисунок, а здесь – такой. Сначала я рисую татуировки специальными фломастерами, всегда есть возможность что-то подправить, и мы совместно погружаемся в творческий процесс. Мне интересен момент доверия, ты иногда сам не знаешь, что получится в результате. Ты можешь почувствовать другого человека и позволить себе не умом творить, а чистым творением.
— Если мне нравятся работы человека, мне ок – прийти к нему и сказать: «Я тебе доверяю, можешь делать всё, что хочешь». Для меня интерес в том, что он сделает, и не вмешиваться в этот процесс. У меня есть такая татуировка на ноге, её сделал очень классный художник, с которым я познакомилась в Барселоне.
— Часто к тебе люди приходят за татуировками?
— Бывает по-разному, всё зависит от моего внутреннего запроса. Иногда мне хочется сфокусироваться на своей личной деятельности, и никто не записывается. А бывает, что мне хочется делать татуировки, и тогда много записей. У меня есть такая связь с пространством (улыбается). Я верю в то, что пространство считывает наши намерения.
— А можно сделать запрос – хочу миллион долларов?
— Я не делаю запросы просто на получение денег. Отношения с деньгами – это одна из тем, которую я ещё прорабатываю с психологом. Для меня это вопрос, который я пока не разгадала.
Вдохни аромат розы – то есть будь сейчас
— Расскажи, на каких выставках можно познакомиться с твоими работами.
— Сейчас у меня проходит персональная выставка в галерее «Пересветов переулок». Она называется «Вдохни аромат розы» и будет действовать до 28 апреля. Как я это всё придумала? Я рисовала эскизы для парных татуировок для 14 февраля и думала, как бы я могла изобразить любовь. И ко мне пришёл такой образ, что любовь – это точка. Какая-то суперпростая вещь, но при этом из неё начинается твоё расширение. Для меня любовь – это то, что начинает тебя толкать на раскрытие, открытие, расширение, изучение. Это как точка отсчёта, момент старта. В точке максимально сконцентрирована энергия. Мне очень понравился этот образ, я рисовала круги. В целом, у меня такой подход, я не осмысляю головой, рисую. Так родилась серия работ про круг, сферу, точку.
— А почему роза? Иногда я слышу где-то фразы – по радио, в разговорах – и записываю их. Когда мне нравится, я думаю: классное название для картины или для выставки. Я записала фразу «Вдохни аромат розы», и у меня сразу появилась идея. Здесь подчёркивается значимость настоящего момента. «Вдохни аромат розы» – то есть будь сейчас.
В мае будет ещё одна выставка, я очень её жду. Это первая для меня выставка с масштабным спонсированием, с тотальной инсталляцией на 100 квадратных метров. Мой интерес – делать очень большие объекты, но всё всегда упирается в бюджет, и объекты получаются меньше, чем хотелось бы. Эта выставка тоже будет про любовь. В целом, всё, что я делаю, – про любовь. Как будто каждый раз я открываю для себя новый аспект любви и проживаю её по-разному.
К мастерской отношусь как к храму
А ещё мне нравятся все выставки, которые я делаю в своей мастерской. Я довольно часто их делаю, они для меня важны. Я считаю работу законченной только когда её увидел зритель. Мне важно самой увидеть завершённый проект и показать его, чтобы случилось взаимодействие со зрителем. Раньше я ждала, когда меня увидит какой-то куратор и пригласит участвовать в выставке, но потом поняла: «Чего ждать? У меня есть моя красивая белая мастерская в центре города. Она идеальна для не очень масштабных проектов». Это понимание позволило мне очень многое реализовывать. У меня как будто ушло напряжение, когда ты в вечном ожидании живёшь, выберут тебя или нет. Я не жду, а просто делаю всё, что мне хочется. Если в момент, когда я доделываю работы, не приходит никакая галерея, я просто выставляю их в мастерской и радуюсь.
— Я понимаю, что художник не может без мастерской. Что для тебя мастерская?
— Коммерческие проекты я могу делать дома, у меня там компьютер, делаю чертежи для выставок. Но дома больше хочется отдыхать. Мастерская мне нравится, потому что ты едешь сюда как на работу, регламентировано время, которое ты здесь проводишь. К своей мастерской я отношусь как к храму. Для меня это место волшебства и творения. Я не очень много знаю про историю этого дома (дом Левашовых на Покровке – прим. ред.). Он построен в начале 19 века, и здесь в какой-то момент жил Герцен. Но мне нравится, что мастерская находится в старинном доме, я ощущаю его энергетику.
— Любишь гулять по Москве? Какие у тебя любимые места?
— Да, очень люблю гулять. Мои любимые места – природные. Я живу в Крылатском рядом с Гребным каналом. А раньше, до реконструкции, канал был прекрасен и бесподобен – и архитектура, и материалы, которыми были отделаны все здания. Мне нравится, что там простор и вода. Ещё люблю Филёвский парк, там тоже красивая набережная, Крылатские холмы. Ну и люблю район моего детства – Октябрьское поле. Там есть дома, которые после войны строили немецкие пленные. У них во дворе фонтаны – это просто роскошь для нынешних дней. А если я хочу проветриться, когда нахожусь в мастерской, я обычно гуляю до набережной Москвы-реки и до Таганки.
— У тебя есть ощущение своего поколения? Не считаешь ли ты его потерянным?
— Я 1987 года рождения. Для меня мои ровесники – это поколение, которое находится в вечном поиске. Я бы не назвала это потерянностью, это скорее люди, которые хотят что-то изменить. Как и я.
Фотографии предоставлены Машей Сомик
