Группа BRAMA: «Наша визитная карточка — тщательно отрепетированная какофония звуков»
Группа BRAMA появилась в плейлисте нашей редакции в начале лета этого года. У немного нервных, откровенных и ироничных песен о наболевшем не было шансов оставить нас равнодушными. Надеемся, что их дебютный альбом с провокационным названием «Родительское порно» оценят и читатели нашего сайта. Неспешно и немного отстранённо мы следили за развитием группы, а когда стало понятно, что она приближается к новому этапу в своей карьере — первым сольным концертам в столицах (10 ноября в Москве, 20 ноября в Петербурге) — решили с ними встретиться и поговорить. Дарья Рыкова и Михаил Камалеев расспросили Ника, Андрея и Андрея о написании песен, работе над альбомом, съёмке клипа, продвижении, поездках на концерты и — конечно же — о совместной жизни в BRAMA-доме, который находится в Подмосковье. К разговору также подключилась Мария Карпушева — менеджер группы, властительница её закулисной жизни.
— У вас в группе «ВКонтакте» первая запись датируется 2 декабря 2020 года. То есть примерно в это время вы начали BRAMA, или как?
Николай: Нет, в начале 2020 года, в январе.
Андрей Миньон: 25 января мы заехали в дом.
Мария: Соцсети появились значительно позже.
— В любом случае: 2020 год, свирепствует ковид, начали отваливаться концерты, всё стало грустно. На что вы рассчитывали, начиная проект?
Николай: У нас в тот момент концертов никаких не было, так что ничего и не отваливалось. Мы в это время заселились в дом, он большой, 250 квадратов, тёплый, добротный. И когда всех посадили на самоизоляцию, нам вообще заебись было.
— Дом BRAMA – это не фигуральная вещь и PR-придумка, это настоящий дом? Расскажите, как появилась эта идея.
Андрей Лысый: Идея вообще у другого человека появилась, который хотел музыку лабать и на выходных тусоваться. А мы хотели сесть, записать альбом и заниматься группой, поэтому хотели заехать и жить. И вот мы втроём живём, плюс у нас две девушки, нас пятеро.
Андрей Миньон: А познакомились мы все через Андрея (Лысого – прим. ред.). Мы к нему учиться ходили. Я, например, учился на продакшн.
— У вас в этом доме, получается, есть своя студия?
Андрей Миньон: Да, студия, мы её сами оборудовали.
Николай: Всех примерно в одно и то же время петух жареный клюнул, что нужно делать какой-то проект, писать музыку, как-то действовать. Я развёлся.
— Ради этого?
Николай: Фактически, да. Невозможно было поддерживать отношения, и уже сейчас стало максимально понятно, что мысль была верная. Сейчас она проживает в Соединённых Штатах Америки, а я бы туда в жизни не поехал. Совсем пути-дороги разошлись: она исполняет свои мечты, а я – свои. Потом мы начали бегать по рынку, заводить полезные знакомства, которые могли бы как-то помочь сформировать эту группу. И я нашёл Андрея Лысого и ещё несколько человек, Андрей Миньон тоже нашёл Андрея. У него был товарищ, который хотел, как в старые добрые рок-н-ролльные времена снять какое-то место, куда можно приезжать, что-то поигрывать, записывать. Нам идея очень понравилась, но не понравился чувак. Мы с ним встретились, я задал ему пару простых вопросов: что будет, если выступать начнём, это будет мешать работе. На что он мне ответил: я же свою работу на это не променяю. На этом мы диалог и закончили. А мы, соответственно, решили снимать дом, отсмотрели несколько вариантов. Повёз нас Андрюха (Миньон), с которым я познакомился прямо в машине. А через неделю мы заехали уже в дом. В третий дом мы заехали, первые два варианта нам не понравились. Заехали в этот дом, ходили по всем комнатам – хлопали, проверяли, где можно студию сделать. В итоге нашли одну комнату, всё из неё вышвырнули, Андрюха сам сделал звуковые ловушки, сделали сами стол, раскрасили его в цвета британского флага, поставили туда компьютер и стали писать музыку.
— Как вы притирались друг к другу?
Николай: Очень долго. Мы когда туда въезжали, не совсем понимали, какую музыку писать будем. У нас, в целом, есть общие вкусы, музыка, на которой мы все вместе росли, но помимо этого – прорва всякого другого опыта. Всё это никак не вязалось вместе.
— Как вы пришли к тому стилю, который называете электропанк? Это же такая олдовая вещь…
Андрей Лысый: А здесь как раз важны истоки. Нам с Колей в своё время очень Prodigy нравились, поэтому появился британский флаг. Их драйв нам был близок, но в голове были свои шаблоны. Андрюха (Миньон) скорее на русском роке воспитывался. Короче, рок…
Андрей Миньон: И классика, я закончил музыкальную школу по классу фортепиано. У меня единственного есть музыкальное образование.
Андрей Лысый: Я обучаю написанию музыки в программе, но при этом у меня нет музыкального образования.
Николай: Если брать олдскульность… Я не могу слушать то, что сейчас пишут и выпускают, особенно на российском рынке. Мне очень трудно найти то, что хотелось бы послушать. Дай бог, я за год найду две-три песни, которые меня сподвигнут самому что-то написать, добавят эмоций, просто будут интересны. Может быть, я уже перерос это. Я как будто остался в том времени, оно мне было интересно. Хочется достать ту музыку, перевернуть её по-другому и показать тем людям, которые никогда её не слушали.
— Про какое время ты говоришь? Подростковое?
Николай: Да, конец 1990-х – начало 2000-х.
— (Михаил) У меня примерно такое же восприятие музыки, я до сих пор слушаю то, что в 1994 году у меня на кассетах крутилось. За счёт чего это происходит, ведь музыку делать – удовольствие недешёвое? Тем более, если есть дом, студия… У вас есть ещё какие-то занятия или накопления?
Николай: Все работают, накоплений уже нет (смеются). Я работаю во внешнеэкономической деятельности, грузоперевозками занимаюсь.
Андрей Миньон: Я работаю в строительной сфере.
Андрей Лысый: Я преподаю диджеинг и продакшн.
— То есть музыка у тебя – составляющая жизни. Интересно, чему ты их учил?
Андрей Лысый: Писать музыку, ориентироваться в программе. Если Андрюху брать, он не знал, как писать треки, делать аранжировки. Коля пришёл, говорит: хочу писать музыку, просто нужен человек с опытом. Сидели, начали накидывать треки. Я послушал, мне это понравилось. Как раз за пару месяцев подумал, что прикольно было бы на русский рынок с чем-то выйти и бомбануть. И пришёл Коля, я подумал: хороший вариант. А Андрюха пришёл ко мне домой заниматься, и нам надо было дом смотреть. Я ему сказал: есть вариант в группу вписаться, сегодня, прямо сейчас надо смотреть дом. Он говорит: дай мне подумать. А через пять минут: я себе не прощу, если не попробую.
Андрей Миньон: Да, если я откажусь, я не прощу себе.
— Дом BRAMA сильно изменил вашу жизнь.
(Смеются)
Андрей Миньон: Кардинально.
— Что поменялось?
Андрей Миньон: Это жизнь с незнакомыми людьми. Богатый и новый для меня опыт.
Николай: У всех поменялся круг общения на 100 процентов. Появилась сама тема коммуны. Никто же из нас не жил в общежитии, таким коллективным хозяйством. Было важно учиться договариваться. Смешно говорить, что никто ни с кем не ссорился.
Андрей Лысый: Есть история по «Ахмеду» (одна из песен BRAMA – прим. ред.), мы сначала часа три ссорились по поводу того, что это лажа какая-то. Первоначальная версия демки была другая…
Николай: Да даже демки ещё не было.
Андрей Миньон: Идея только первоначальная. Приехал Коля, сказал, что стоял в пробке, в автобусе Ахмед едет, сзади в такси Махмуд, давайте сделаем из этого песню. Ну и началось.
Андрей Лысый: Просто договорились, на что это может быть похоже и начали делать.
— Тебе она не нравится в том виде, как она есть сейчас?
Андрей Лысый: В этом виде ещё как раз нормально. В начальном виде это вообще какая-то припевочка была заедающая. Бесячая очень.
Николай: Да, ссора была вокруг самого напева «Ахмед, ведёт автобус Ахмед». Я же только с этим пришёл.
— У нас когда дома настроение плохое, мы её включаем. Потому что раньше жили в Подмосковье и нам это всё очень сильно знакомо… У вас пока что ещё не было таких больших гастролей, когда вы уезжаете в тур надолго. Часто группа формируется как раз в таких долгих поездках, когда люди притираются друг к другу, а вы, получается, уже притёрлись, живя в одном доме. Если случатся гастроли, у вас не будет каких-то сильных конфликтов?
Николай: Мне кажется, когда происходят выезды, у нас сильно меняется общение в плане… Как бы это объяснить… Это как поход или путешествие, что-то объединяющее. Куда бы мы ни ездили, мы плотнее общаемся.
Андрей Миньон: Я думаю, мы легко пройдём этот гастрольный путь.
Николай: Нам явно будет легче, чем многим остальным. Для нас это повод поддерживать друг друга.
— Поговорим про Ural Music Night. Мы с ними информационно сотрудничали и раньше, до сих пор публикуем анонсы, какие-то другие статьи. Что вы можете сказать про этот фестиваль?
Николай: Я в жизни никогда не видел столько народа на улицах! Какие-то нереальные эмоции.
Андрей Лысый: Понравилось очень это движение.
Андрей Миньон: Это человекотечение из одних мест в другие.
Николай: Круто, что они смогли это организовать. Настолько большое мероприятие, что невероятно поражает. Говорят, что в Москве все настолько зажравшиеся, нас уже ничем не удивишь, но это реально поражает. Хотелось бы, чтобы здесь что-то подобное было. Хотя нет… Ну его нахер здесь такое… Лучше в Екатеринбурге.
— Как вы туда попали? Вас туда пригласили, вы сами заявку подали?
Николай (указывая на Марию): Вот наш податель…
Мария: Да, мы подавали заявку в 2021 году, официально не прошли. Просто я очень люблю Екатеринбург, я фанат Екатеринбурга, я уже была на Ural Music Night, ездила с другими группами и знаю, насколько это круто. Хотелось, чтобы ребята тоже приняли в этом участие, ощутили эту атмосферу. У меня в Екатеринбурге очень много друзей, мы с ними пообщались, я узнала, какие площадки задействованы, через кого можно попасть. Отослала песни, мне ответили, что прикольно. Нас отобрал InTouch Cocktail Bar как официальная площадка фестиваля, арт-директор клуба является экспертом, который отбирает группы себе. Посмотрел заявку, послушал, сказал «давайте». Прошлым летом фестиваль не состоялся, к сожалению. Мы узнали об этом меньше чем за неделю, но решили всё равно ехать, а InTouch решил всё равно делать свою программу. Соответственно, мы там отыграли, а уже осенью приехали как официальные участники, а в этом году приехали сразу на две сцены.
— Про соцсети. Отвалился Instagram*, Facebook*, Twitter. Эти площадки много приносили вам слушателей?
Николай: Ну Instagram* никуда не отвалился, пусть через VPN, но он же работает. Урезались охваты, конечно, но люди, которые там сидели, в общем-то, так и сидят. Да, продвигаться там тяжело, но к тому моменту, когда мы страницу в Instagram* создавали, стоимость продвижения и так уже зашкаливала. Не сказал бы, что для нас это какая-то основная площадка для продвижения, потому что не совсем понятно, что именно нужно делать там музыканту для привлечения внимания. Зато ВКонтакте у нас очень живая аудитория.
— Сейчас у вас в ВК что-то около 3000 подписчиков. Это не так уж много, на самом деле…
Николай: Тут дело не в цифрах. Если бы у нас было 300 подписчиков, но они все пришли бы на наш live – нас это вполне устраивает. Я не совсем знаю, как этот процесс проходили другие группы, и мне кажется, что в нашем случае он будет всё равно немного более сложным. Потому что не совсем понятно, в какую конкретную целевую аудиторию долбить. Наша музыка сама по себе такая… Мы много раз обсуждали, что нужно сделать что-то более коммерческое, но всё это остаётся на уровне рассуждений, потому что когда дело доходит до процесса, мы всё равно делаем так, как нам нравится. В этом есть сложность: мы не можем попасть в какую-то одну из мейнстрим-линий. Доходит до очень странных вещей. «Наше радио» отобрало трек «Чистая музыка» для подборки, где сплошной какой-то лютый метал. Даже люди, которые профессионально этим занимаются, сами не понимают, куда нас отнести.
— Во время нашего разговора вы постоянно говорите, что изучали рынок, хотели бы попасть в какую-то целевую аудиторию и так далее. У вас есть бизнес-план?
Николай: Не-не, никакого плана. Мы его не придерживаемся.
Мария: План есть.
Андрей Миньон: У нас есть Маша!
Мария: Да. Задача музыкантов — творить, а задача менеджмента — делать так, чтобы эта музыка продвигалась. Поэтому план есть у меня, просто я не всегда делюсь им с ребятами (смеётся).
Николай: Мы заняли позицию максимальной открытости. Мы готовы куда-то идти. Мы отправляем заявки. Если нас куда-то приглашают, мы едем. Если для нас что-то организуют, мы идём и делаем. Мы сами стараемся произвести что-то новое, интересное. Если появляется какая-то идея, мы берёмся её реализовывать. Что касается аудитории, мы набираем её по мере продвижения концертами, таргетингом в соцсетях. Если первоначальные планы наполеоновских захватов даже и были, то они давным-давно уже разрушены, и мы готовы к долгой и тяжёлой осаде для победы.
— Почему они разрушились? Из-за внешних обстоятельств или это какие-то внутренние ваши процессы?
Николай: Я думаю, что среди нас не нашлось Славы Марлоу, Моргенштерна** и мозги оказались не такими гладкими, поэтому не вышло условно воткнуться в мэйнстрим — вкус другой просто.
— Чего вы ждёте от концерта 10 ноября в «Мумий Тролль баре» в Москве и в Питере 20 ноября?
Николай: Отличной тусы! Ждём кучу народа или кучку народа — это не столь важно, мы всё равно собьём её плотненько у сцены и они будут визжать как поросята. Будет очень весело.
— У вас на альбоме «Родительское порно» 11 песен общим временем звучания чуть больше получаса, кажется. Концерт будет идти полчаса или есть какие-то заготовки?
Андрей Миньон: Есть неизданные песни, есть новые, которые, возможно, мы сыграем.
Николай: На самом деле, есть куча песен, которые мы играли на самом первом концерте и которые не вошли в альбом. И даже думаем, что успеем до концерта доделать ещё одну или две. Часовая программа минимум будет плюс специальный гость — группа CHESS.
— Скажите, песню «Усы» вы написали специально, чтобы Metallica подала на вас в суд и из-за этого вы стали всемирно известными?
(Дружно хохочут)
Николай: Конечно! Ну мы не заморачивались вообще на эту тему.
Андрей Лысый: Про то, что это похоже на «Металлику», мы узнали вообще из какого-то комментария или сообщения.
Андрей Миньон: На следующий день, по-моему, Коля сказал, что похоже…
Николай: Нам написали что-то типа «нифига вы на Unforgiven замахнулись»!
Андрей Лысый: Мы же не всегда понимаем, откуда. Мы перерабатываем то, что слышали когда-то раньше.
Николай: Иногда ходишь и думаешь, что где-то это всё уже было. Столько музыки написано же! Ладно, я понимаю, ещё лет 20 назад можно было говорить о каком-то там плагиате, когда контента было не так много, если сравнивать с тем, что сейчас. Вон там, за соседним столом, альбом уже кто-то написал, возможно, пока мы здесь сидим. Контента такое огромное количество, что не попасть в кого-то или во что-то просто нереально. У нас нет желания заниматься плагиатом. Но плагиат, на мой взгляд, это когда ты взял песню, разобрал её на куски, взял какой-то сэмпл или что-то и начинаешь от этого сознательно отталкиваться. Так сейчас половина коммерческой музыки делается. Вышел альбом Билли Айлиш, продюсеры по всему миру сели, разобрали его на запчасти и начали штамповать другие треки. Вот это плагиат, на мой взгляд. А мы просто делаем музыку. Если это оказалось на что-то похоже — ну и дальше что?
Андрей Миньон: Всегда работает ассоциативный ряд. Человек что-то запоминает, потом подсознательно использует.
Николай: Это же определённая дань уважения. Значит, настолько глубоко засело в подкорку, что переработалось и вышло вот в таком виде.
— Давайте поговорим про клип «Девочка и мальчик». У вас при работе над ним была довольно большая команда, мы посчитали — человек 25-30. Четыре ночи съёмок. Большая работа. Как пришла идея, с чего всё началось, кто это всё спродюсировал, какие усилия пришлось приложить, сколько денег это всё стоило?
Николай: По деньгам не скажем, даже не спрашивайте. Была песня, была изначальная задумка… Видели когда-нибудь первоначальную версию Шрека? Вот Шрека тогда рисовал совершенно другой человек, была другая мультипликация, очень хреново там всё было. Приблизительно так же было и с клипом. Идея жила точно больше полугода, может быть, даже год. Я общался со всеми, кто-то одну тему подкинет, кто-то ещё идею предложит. Когда мы поняли, что готовы снимать, сели все вместе и начали накидывать-накидывать-накидывать идеи, обсуждать моменты, которые были непонятны. Сценарий доделывался вплоть до…
Мария: Мы уже монтировали, а сценарий всё ещё доделывался.
Николай: Но больше мы так делать, наверное, не будем.
Андрей Лысый: Хотя вот сейчас снимаем новый клип, но всё примерно так же и происходит.
Николай: Мы реально сдохли на этом клипе. Сказать, что было тяжело — ничего не сказать. Нечеловеческие съёмки, три ночи подряд, сутки поспать — и ещё ночь снимать. Народу было дохрена, но я бы не сказал, что его хватило. Таскать все эти мешки, переезжать за ночь пять раз на разные локации, заносить всё на двадцатый этаж где-то в центре, потом бегом вниз и дальше. Транспорт, машины, деньги… Когда мы снимали сцену с ваннами, я полез провешивать плёнками проём в стене размером 10 на 15 метров, высоковато было, а потом в три часа ночи переезжали в другое место. Нам сказали, что эти плёнки надо снимать. Она приклеена намертво. И вот я сдираю плёнку и реально плачу, потому что сил никаких уже нет. Андрюха (Миньон) вообще не понимаю, как выжил, потому что все эти ванны делал он.
— Что с этими ваннами? Что ты с ними делал?
Андрей Миньон: Я, во-первых, сначала пол-Москвы объездил, чтобы их купить. Потом я привёз их к себе в мастерскую, обработал, обрезал края, покрасил, привёз на съёмки.
— Ещё и сел туда.
Андрей Миньон: Да, нырял ещё туда.
— В клипе есть такие кадры, где автобус подъезжает, девушка в белье в него заходит. Вы с автобусом как-то специально договаривались или это вживую было снято на рейсовом маршруте?
Николай: Всё это было арендовано, а бюджет урезанный, тяжело было искать.
Андрей Миньон: Постоянно сбивался график. Нам нужен был мокрый асфальт. Мы заказали чувака с цистерной, он приехал то ли с похмелья, то ли бухой прямо сейчас. Во дворе снёс этой бочкой какую-то херню. Все говорят — пусть он уедет уже, пожалуйста.
Николай: Соседи жаловались. Собачку какую-то чуть не убили якобы… Сказать, что какая-то часть работы — режиссура, образы, сюжет и так далее — чьё-то личное, нельзя. Это общий труд, где вся команда была задействована, все эти много человек. Даже Маша режиссировала какие-то моменты. Все брались делать проект на совесть, и так оно и вышло.
Мария: Получилась очень концептуальная работа, довольно сложная для понимания. И мы столкнулись с тем, что не все понимают, что вообще в этом клипе происходит. Очень интересно, но ничего не понятно. Таких комментариев было довольно много, а когда начинаешь человеку объяснять, он говорит: «Аааа! Вот оно как! Ну понятно!» Это всё такие ментальные вещи, психологические. Довольно сложно было клип продвигать.
Николай: Короче, что придумали, то и сделали. Да и в целом про нашу музыку можно так сказать — нет сейчас каких-то неизведанных путей, все инструменты создания музыки и продвижения известны. Вопрос в том, сколько у тебя денег и на что ты сделал ставку, где ты увидел свою целевую аудиторию и насколько точно ты в неё попал.
— Ну и вернёмся к вашим предстоящим концертам. Ваши пожелания будущим их посетителям?
Хором: Приходите!
Николай: Ну мы реально не та группа, которая просто стоит и «бу-бу-бу». Мы активно взаимодействуем с людьми, мы создаём настроение, мы очень эмпатичные, харизматичные, драйвовые, зажигательные. Live – это наша самая сильная сторона. Когда мы добираемся до публики, у нас нет никаких комплексов, нет проблем, с кем и о чём говорить. Учитывая, что у нас на сцене обычно целый ансамбль тусуется, вся эта тщательно отрепетированная какофония звуков — наша визитная карточка.
Использованы фотографии Григория Постникова, Roy Coreroy, Bez Kosmosa и предоставленные группой BRAMA
*Instagram и Facebook — запрещённые властями России социальные сети
**Алишер Моргенштерн признан властями России иностранным агентом
