Маргарита Егорова. Selfmade Woman

В аккаунте Маргариты Егоровой написано, что она «manmadewoman», то есть «женщина, созданная мужчиной». И действительно, во многих интервью и постах девушки сквозит искренняя любовь к отцу, который передал ей мужские качества. Но после интервью я поняла, что во многом Маргарита — «selfmade woman». Она сама строит бизнес, меняется, учится, переезжает из страны в страну. Сама переживает серьёзные испытания (например, такие, как пандемия коронавируса сейчас), готова к взлётам и падениям, и её оптимизма, кажется, хватит надолго.

Я узнала про Маргариту и её кофейню Coffee Connect несколько лет назад, когда мы выпускали программу «Интервью на высоте». Ведущий Дмитрий Берг тогда пригласил девушку для пилотного выпуска, и он получился весьма удачным. После этого я обратила внимание на её комментарии в соцсетях — Маргарита выигрышно выделяется среди местных facebook-активистов. Как призналась сама героиня, facebook ей во многом помогает и приносит полезные знакомства. Хотя и с непонимающими и неодобряющими приходится сталкиваться чуть ли не ежедневно.

Признаюсь, я очень хотела сходить в Coffee Connect и пообщаться с Маргаритой лично, но пресловутый коронавирус нам этого не позволил. Интервью проходило по видеосвязи. В какой-то момент к нам присоединился мой сын Миша, и Маргарита пообещала угостить нас капучино и вкусной «картошкой» в её кафе. Хочется надеяться, это осуществится в самом ближайшем будущем.

Я верю в энергетику места!

— Говорим о бизнесе. Маргарита, насколько сложно начинать своё дело с нуля в Ульяновске?

— Сейчас очень сложная ситуация с бизнесом – и с малым, и с крупным, вообще с любым частным бизнесом. Для меня сложность ещё и в том, что несколько месяцев назад я открыла новое направление, и мы не успели его раскрутить так, как хотели. Я с детства занималась хореографией. Раньше я работала с взрослыми девочками, была продюсером собственного танцевального коллектива. А с недавних пор мы решили добавить и детское направление, для чего объединились с коллегой, которая занимается йогой. Всё уже закрутилось-завертелось, а развития нет. Пока не могу сказать, обидно мне или нет, просто не знаю, как к этому относиться.

— Давайте всё же отвлечёмся от карантина.

— Я занимаюсь бизнесом в Ульяновске уже 11 лет. Я сюда вернулась в 2008-ом, и меня сразу пригласили раскручивать ночной клуб и ресторан Artefact, был такой в то время на улице Гончарова.  А потом получилось так, что мне это помещение отдали в аренду. Но по стечению обстоятельств я только год там смогла поработать. Всё шло хорошо, но в то время сгорела «Хромая лошадь» (пожар в пермском клубе «Хромая лошадь» произошёл 5 декабря 2009 года, в нём погибли 156 человек, которые не смогли выбраться из помещения из-за непродуманных выходов — прим. ред.), и требования к таким заведениям серьёзно изменили. Стали проводить рейды по всем ресторанам, а Artefact не был подготовлен. Здание старое, помещение полуподвальное, там нельзя было проёмы расширить или сделать запасной выход. Нам пришлось оттуда уйти, а вскоре там появилась траттория Papa Giovanni, которая через пять лет закрылась. Может, место неудачное. Я верю в то, что у места бывает своя энергетика. Если арендаторы надолго не остаются, значит туда и заходить не стоит.

Artefact был моим первым сознательным бизнесом в Ульяновске, хотя я тогда не понимала всех аспектов его ведения, ведь надо мной всегда стояли учредители. Они мне помогали. Но потом я ушла в свободное плавание. Кофейню Coffee Connect создавала уже одна, с нуля, и за шесть лет мне удалось довести её до такого уровня, что ко мне ходят те люди, с которыми я мечтала когда-то познакомиться.

— Это кто, например?

— Я боюсь, что всех не смогу перечислить, не хотелось бы кого-то обижать. Так, мне очень приятно лично познакомиться с рестораторами Дмитрием и Ольгой Акулиными. Когда я только вернулась из Москвы в Ульяновск, здесь они открыли лаунж-кафе «Улей». Я всё время поражалась, какие они продвинутые. И вот на второй год существования моей кофейни Оля с Димой зашли ко мне за кофе. Вы не представляете, как у меня тряслись руки, когда я его готовила! И потом пошёл народ. Видимо, я была на правильном пути.

Два года я из кафе вообще не выходила. Поднимала, раскручивала, обучала…

1 апреля этого года я отмечала шестилетие Coffee Connect уже одна. В прошлом году у нас было замечательное пятилетие, кажется, полгорода здесь побывало. И эти воспоминания меня до сих пор согревают. Я думаю, даже если мы кофейню больше не откроем, я уже достигла тех результатов, которые были запланированы.

Единственное, мне жалко, что всё произошло слишком поздно. Кофейня должна была открыться в 2010 году за Волгой. Я тогда пыталась получить грант через «Бизнес-инкубатор». Мне пришлось пройти семь кругов ада и унижений. Я пришла на комиссию в три часа дня, а заходила, чтобы представить проект, в пять минут первого ночи. Грант я, естественно, не получила, там всё было известно заранее. И это самая большая печаль для таких, как я, кто хочет что-то сделать для города, быть полезным, но есть определённые обстоятельства, которые мы не можем обойти. А одна моя знакомая, которая владела несколькими кафе и ресторанами, рассказывала: «А меня каждый раз спрашивают: сколько денег вам на этот месяц по гранту оставить». То есть, если ты не в какой-то тусовке, если ты не того склада человек, то всё будешь зарабатывать сам, ни на кого не рассчитывая.

Все эти госпрограммы, которые нам предлагают, даются исключительно с экранов телевизора. Если ты не приближен к особым кругам, не умеешь давать взятки, не стоит рассчитывать на бизнес-кредиты. Если у тебя есть связи и большие деньги, ты не боишься рисковать, то, возможно, бизнес будет успешным. А если денег нет, но рисковать ты готов, то, скорее всего, получится такая самозанятость, как у меня. Если ты рассчитываешь получить большие деньги, будь добр вложиться большими деньгами. Все будут просить…

— Все — кто? Пожарные, санэпиднадзор?

— Все — это все. Как только узнают, что ты не рядовой гражданин, а предприниматель, можно сказать, любая услуга будет стоить вдвое дороже. Я лишний раз даже опасаюсь говорить, кем работаю.

— Как выбирался дизайн кафе? Был ли специальный дизайнер или тоже своими силами?

— С разработкой бренда и оформлением интерьера помогала Олеся Симберг. Но это было уже позже. Шесть лет назад я его слепила из того, что было. Кофейня досталась мне случайно, но я загадала её очень давно. Здесь раньше было кафе Monty, и когда меня сюда привели, я сразу подумала, как бы оформила это помещение, если бы оно было моим. Эта мысль проросла почти через пять лет! Мне позвонил владелец и говорит: «Маргарит, ты же хотела кофейню. Забирай». Я забрала помещение, оно требовало изменений, ремонта. Так я начала работать. Два года я отсюда вообще не выходила. Поднимала, раскручивала, обучала людей… Все ингредиенты мы делаем сами, вплоть до ванильного сахара. Я сама за всем слежу, выбираю томаты для сэндвичей и апельсины для сока и многое другое, поставщикам не доверяю. Для меня это важно. А то, что привозят поставщики — они довезли, сгрузили — можно смело 30% списывать.

Если бы я сохраняла все анкеты тех, кто ко мне приходил, перевалило бы за 150 человек точно. Хорошо, если люди что-то запомнили, что я им говорила. Мы стараемся всегда всё делать по технологии, не отходя от неё. За счёт этого мы и держим качество. Никому поблажек я не даю, даже если ко мне приходят ребята с опытом работы в других кофейнях, стараюсь переделать их под наши требования.

— А сейчас какой-то штат в кофейне есть?

— Нет, никого не осталось, официально мы закрыты, работаем только навынос. Все сотрудники разошлись, только одна девочка может приходить и помогать мне. Причины ухода у всех были разные, я не могу никого держать, ведь это их выбор. Но я уверена, что всё, что ни делается, всё к лучшему. Платить им я сейчас не могу. Например, сегодня у меня в кассе 230 рублей — стоимость одной чашки кофе. Реально на этом я заработала около 10 рублей. Но я не могу не приходить на работу — здесь мне лучше, чем сидеть дома. Я делаю ревизию, подсчитываю все свои остатки и размышляю о дальнейшей жизни. Дома мне это делать тяжело.

— Про оборудование я тоже хотела спросить. Когда у нас открывался Coffeeshop, во всех местных СМИ прошла информация, что там кофемашина стоит около миллиона рублей. Насколько затратно сейчас покупать хорошую технику для кофейни?

— Миллион! Здорово, что ребята могут себе позволить такую дорогую технику. Я могу сравнить с автомобилями — всё зависит от водителя и от стиля вождения. Можно и дорогой Ferrari быстро разбить, если у водителя нет опыта. Для меня такие сравнения уместны, я люблю водить машину и делаю это уже 19 лет. Как мне кажется, кофемашина должна быть полуавтоматической, я контролирую всё сама. Это чем-то напоминает вождение автомобиля на ручной коробке передач. Если водитель хороший, он и на отечественной машине проедет отлично, если водитель плохой, какой бы дорогой ни была его машина, он не сможет использовать её во всей мощности.

Выбрось меня где-нибудь в лесу, я не испугаюсь, выберусь и приду с ягодами

— А по возрасту мы с вами примерно ровесники…

— Мне 36 лет, я 1983 года рождения. Я рано повзрослела, я вообще многое начала делать рано. Даже не знаю, радоваться ли этому или нет. Хоть я и родилась в Ульяновске, корней у меня здесь нет, родители переехали сюда в 1980-ом из Казани, что называется, за лучшей жизнью. Казань тогда, как мне папа рассказывал, была захолустьем, грязной деревушкой, а Ульяновск, наоборот, был перспективным городом. Начали строить мост, трассу М5, здесь была столица коммунизма. В моём детстве мы жили на улице Ленина, в заповедной зоне, у нас был частный дом с большим садом. С шести лет я уже знала, как колоть дрова, носить воду из колонки, топить печку, обрабатывать почву. Может, это не так хорошо для маленькой девочки, но те условия, в которых я пожила, меня закалили. Я не боюсь работы. Многие думают, что я какое-то комнатное растение, но на самом деле всё не так. Выбрось меня где-нибудь в лесу, я не испугаюсь, выберусь и приду с ягодами (улыбается). Я рано повзрослела, у меня мальчишечий характер. В меня папа заложил достаточно много мужских качеств, а мама занималась моим культурным воспитанием.

Работать я начала в 13 лет. Была у нас такая DJ Лягушка, она ходила с зелёными волосами и работала в SEV-клубе, а я там занималась брейк-дансом. Она меня пригласила работать gogo-танцовщицей. А мне 13 лет, я сбегала из дома, чтобы заработать свои первые деньги. Я уже тогда задумывалась о бизнесе. Не стоит думать, что это мёдом намазано. Этот путь не нужен тому, кто не готов терять.

— А кто ваши родители по образованию?

— Они оба библиографы. Мама заведовала библиотекой в школе №6, а папа до начала перестройки был завбиблиотекой медучилища. Как шутила мама, мы «вшивая интеллигенция». Конечно, у нас дома была большая библиотека. К сожалению, она была утрачена в 1990-е. Есть было нечего, буквально меняли книги на еду. Тогда ведь были тяжёлые времена. Поэтому то, что происходит сейчас, меня не пугает. Я это уже видела.

Благодаря знанию японского я привлекла в кофейню почти весь состав компании Bridgestone

— Что вас заставило переехать из Ульяновска?

— Честно скажу, я бежала отсюда. Мне мама всегда говорила, что до 18 лет она за меня отвечает, я ей подчиняюсь, а потом — хоть на все четыре стороны. И вот мне исполнилось 18, я собрала чемодан… Мама встала перед дверью и спросила: «Куда?» Я говорю: «Мама, ты же сама разрешила уходить после 18. Вот я ухожу».

Я с шести лет занималась танцами, это был мой собственный выбор. И в 18 лет начала работать преподавателем танцев в одной из частных школ, а вскоре мне предложили хороший зарубежный контракт. Я стала ездить по разным странам. Мне удалось пожить в Японии, на Кипре, в Ливане. Я познакомилась со множеством самых разных людей. Для меня общение — это основа основ. Когда я была маленькой, например, я хотела изучить язык жестов, чтобы общаться с глухонемыми ребятами, потому что понимала: им есть что рассказать. Сейчас мне легко, могу приехать в любую страну, завести там друзей и поддерживать отношения десятилетиями.

— А какими языками владеете?

— Всё банально: русский, английский, немножко пыталась изучать японский. Хоть я прожила в Японии всего две недели, у меня есть запас разговорного языка. Благодаря этому я привлекла в свою кофейню почти весь состав компании Bridgestone. Они приехали открывать завод и ходили в столовую по соседству. Не поверите, я выходила, ждала пока они пообедают и приглашала в кофейню по-японски. Сначала они, конечно, не понимали, им кажется или это на самом деле. В итоге, они стали к нам приходить. Заказывали латте, заказывали американо, забывали свои вещи, я им помогала вскрыть чемоданы, от которых теряли ключи… И технический директор Bridgestone Норихико Канеко стал моим другом. Когда он приезжал, он всегда заходил в кофейню, мы пили кофе, общались, было очень приятно. Потом я пыталась выучить арабский язык, он мне нравится по звучанию, но не задалось. Всегда выручает английский.

Ульяновск — очень контрастный город

— Маргарит, чего, на ваш взгляд, не хватает Ульяновску?

— Многие любят говорить, что Ульяновск — специфический город… Я могу сравнить его с посёлком городского типа, потому что мало кто может позволить себе выехать отсюда для расширения кругозора. Мне повезло, что я смогла пожить в нескольких зарубежных странах, потом я пожила в Москве, и весь этот опыт привезла сюда.

Складывается ощущение, что сейчас в Ульяновске есть всё, но оно какое-то мелкое. Есть запрос на проведение фестивалей, они проходят, к нам приезжают интересные личности, артисты, музыканты. Правда, я не знаю, насколько это массово и насколько интересно большей части горожан. Город стал чистым по сравнению с началом 2000-х. Но мне очень жаль, что люди не ценят то, что для них делают. Могут бросить бумажку под ноги, хотя урна стоит в двух шагах. Мне обидно видеть это, потому что я понимаю, что такое труд. Те люди, которые убирают всё, получают меньше всех. Но если их не будет, мы это сразу заметим.

Хотелось бы, чтобы люди были более внимательны друг к другу, ценили личное пространство, не переходили границы дозволенного. В других странах меня никогда не спрашивали: «Сколько ты зарабатываешь?». А здесь этот вопрос задают сразу, как только узнают, что у меня есть кофейня. Это про культуру. Её у нас нет. И я не знаю, нужна ли она тем, кто работает на заводах, кто привык получать маленькие зарплаты и не интересуется ничем, кроме того, как приготовить самогон.

Ульяновск — очень контрастный город. Даже те же остановки, которые хотят остеклить, чтобы было красиво, разбивают на следующий же день после их появления. Я знаю, что многие предприниматели пытаются развивать бизнес, в частности ресторанный, есть интересные идеи. Но руки опускаются после того, как понимаешь, что это никто не ценит.

Если говорить про места культуры… Я очень давно не была в нашем драматическом театре. Для меня он связан с отцом, который там работал. Я прихожу и знаю, что ковролин в зале положен его руками, что вот здесь что-то им прикручено, это его работа, и это для меня лишние печальные воспоминания. Раньше в театр ходила постоянно, мне нравился репертуар и старый состав труппы, а молодёжь меня не впечатлила. Или, возможно, я в детстве так часто там бывала, что «переела».

Я могу внезапно сорваться на концерт. Например, в прошлом году сходила на Бориса Гребенщикова, хотя никогда особенно его не любила. Отец его слушал часто, а я тогда его не понимала, ну дядька какой-то странный что-то своё поёт. А когда попала на концерт, поняла, сколько же я всего в жизни пропустила. Но наверстать никогда не поздно.

— А какая музыка вам близка?

— Я всегда любила рок, как русский, так и зарубежный. Например, нравится ДДТ, Queen… А когда я танцевала, мне любая музыка заходила, хотя, конечно, в балетной школе нас воспитывали на классике. Очень люблю джаз, но под настроение могу слушать всё, кроме попсы. В кофейне у меня играет интернет-радио. Включаю разные станции, нравится «Радио Монте-Карло», там есть каверы, обработки, музыка 1980-х. У меня это радио вызывает ностальгию по юности, когда музыка ещё не была набором бессмысленных нот.

Бизнес — это мужская работа, даже если это кофейня. Слишком много стресса для женщины

— Прочитала у вас в фейсбуке, кто-то сказал: «Апокалипсис может быть только внутри нас. Если его там нет, то его вообще нет». Почему вы выделили эту фразу?

— Я согласна с этим высказыванием и очень рада, что мне человек об этом написал. Я сейчас стараюсь быть спокойной. На самом деле, чем мы спокойнее внутри, тем спокойнее снаружи. Не надо паниковать раньше времени, не надо накручивать себя, ведь всё может измениться даже сегодняшним вечером. И, конечно, не нужно ничего бояться. Страх сковывает, ты становишься рабом этого страха, а это не принесёт ничего хорошего.

— Я часто спрашиваю героев про поколения. Каким вам кажется поколение 80-х годов рождения?

— У нас смелое и даже отчаянное поколение. Терять нам было нечего — у нас ничего не было, что терять (улыбается). Мы правдорубы. Кто-то ещё застал пионерское движение, я в него не попала, но закалка у меня была та же. Мы сначала говорим, а потом думаем. Стараемся сказать правду, а она никому не нужна.

— В том самом интервью, что мы записывали на колесе обозрения (программа «Интервью на высоте» — прим. ред.), Дмитрий Берг расспрашивал вас про феминизм. Вы можете назвать себя феминисткой?

— Если я феминистка, то не радикальная точно! Я за равноправие. Не надо все грехи сваливать либо на мужчин, либо на женщин: мы все меняемся и тех мужчин, ради которых мы не хотели бы быть феминистками, становится всё меньше. Я готова ценить и уважать мужчин за их поступки. Если же мужчина считает, что он царь и бог, и придя с работы требует себя обслуживать, но при этом не в силах заработать хорошие деньги, помочь женщине и многое другое, я этого не понимаю. Особенно если люди состоят в браке. Для меня супружеский союз — это тот же самый бизнес, когда партнёры объединяются для дальнейшего будущего. А когда «ты должна», «ты должна», «ты должна», «а я принёс тебе 12 тысяч рублей, обслуживай меня» — это неприемлемо. Ещё я не признаю рукоприкладства в семье, причём ударить может не только мужчина женщину, но и наоборот. Здесь, скорее, психологические проблемы.

Наши бабушки, конечно, жили по-другому, но и тогда они много работали. Женщина асфальт укладывает, а мужчина командует. Я считаю, что это ненормально! Физическим трудом должны заниматься мужчины, они же по природе сильнее. А у нас баба всё на себе тащит, потому что на мужика рассчитывать нельзя.

Я ценю свободу человека. Мы же не рождены для кого-то, у каждого из нас есть своя жизнь. Если люди договариваются между собой, что они будут жить так и так, это их выбор. Если же человек думает, что ему безоговорочно принадлежит его партнёр, и он не имеет права на свою жизнь, это, наверное, тоже психологическая проблема.

Я часто занимаюсь мужскими делами. Бизнес — это мужская работа, даже если это кофейня. Слишком много стресса для женщины. Людям кажется, что кофейня — так мило, пушисто, красиво! Нет, на самом деле, это седые волосы и нервотрёпка. На мой взгляд, бизнесом лучше заниматься мужчинам, а женщинам — быть красивыми и радовать своим видом окружающих. Но в этом мире всё настолько flexible, как это по-русски будет, пластичное, меняющееся. Мы меняемся и мир, конечно, меняется вместе с нами.

P.S. Фотографии для интервью сделала Мария Цуман. Как мне кажется, ей удалось уловить настроение Маргариты, когда за лёгкой улыбкой скрывается переживание и сомнение. Но уверенность всё равно побеждает. Ведь она такая и есть — настоящая и искренняя, как на этих портретах.

Фото Марии Цуман