Вика Ефремова: «Я могу закрыть глаза и оказаться в любимом Париже»
Вчера со мной приключилось интересное. Я была в Нью-Йорке. Как? Карантин же. Да, карантин. И я просто сидела за своим столом, работала, проверяла задания учеников. И в какой-то момент неожиданно прервалась. Я подумала: «Ведь я сейчас могу оказаться где угодно. Просто представить и оказаться в своём любимом Париже». Но, закрыв глаза, я почему-то оказалась на 56 улице в НЙ. Я шла пешком. Людей было на удивление не очень много. Было довольно тепло и солнечно. На мне были белые кроссовки и, кажется, платье. Я свернула на Бродвей, перебежала дорогу и зашла в Prêt a Manger на углу 53-й и Бродвея. Взяла миндальный круассан и чай латте на миндальном молоке с собой. Обожаю есть его на ходу. Он крошится и через минуту я вся уже в миндальных лепестках... А в сочетании с чаем латте это ещё очень сладко. Но мало что может сравниться с этим удовольствием. Идёшь, жуёшь, пьёшь тёплый чай, и ещё немного прохладный ветер сдувает крошки с одежды. (Вика Ефремова)
Так получилось, что Вика Ефремова стала моим первым хорошим другом после возвращения в Ульяновск. Она помогала мне организовывать события, водила на концерты, привозила милые подарки моему крошечному сыну и делала мою жизнь настоящей. Поэтому мне было сложно принять её отъезд в Москву в 2013-ом, хотя на родине Вику знали и ценили. Но я, конечно же, понимала: ей просто необходимо расти дальше, двигаться, пробовать, творить и меняться.
Сейчас основное Викино занятие — психология. В нашем долгом разговоре она подробно мне объяснила, как к этому пришла. А ещё она, как написано в её Instagram-аккаунте, трансформационный тренер, мастер Рейки и путешественник со стажем. Для меня же она так и осталась неунывающим добрым другом, который всё может расставить по местам.
Если вокруг много пространства, я вижу, что у меня миллиард возможностей
— Расскажи, как ты решилась на переезд из Ульяновска в Москву? Что тебя заставило это сделать?
— Есть две категории людей, которые переезжают: те, кто бежит от, и те, кто идёт к… Я отношу себя ко второй категории. Я ни от чего не убегала, это, скорее, был закономерный этап жизни. На переезд я решилась не сразу, долго к этому готовилась, раздумывала. Я не могу сказать, что мне было плохо в Ульяновске, что я отчего-то сильно страдала. Все страдания, которые у человека есть, с ним путешествуют, куда бы он ни ехал (улыбается)! Они же больше внутри, чем снаружи.
До переезда три с половиной года я занималась благотворительностью, была директором фонда «Дари добро». Мне нравилась эта деятельность: она и с профессиональной точки зрения интересна, там есть всегда определённое развитие, движение. Это социальная такая история, а социальное всегда актуально. Постоянно нужно искать новые идеи, придумывать новые способы, как это можно решить нестандартно, если стандартно не получилось. Как бывает: все ждут, что государство должно им то, а люди должны делать так… А уже давно не получается по шаблону. На тот момент вся работа строилась вокруг детей-сирот, вокруг детских домов, мы занимались адаптацией детей, их социализацией.
— И в Москву ты ехала, чтобы продолжать эту деятельность, как я помню?
— На самом деле, я была открыта для разных идей. За два-три месяца до переезда я морально очень сильно устала. Я не обесценивала то, чем занималась, но произошёл внутренний переклин. Мне было тяжело утром вставать, идти на работу, что-то придумывать, реализовывать проекты. Это всё в голове есть, но ты как будто себя за волосы каждый день тащишь. На тот момент и в личной жизни была тишина. Она меня поднапрягла, потому что я некоторое время была зациклена на том, что обязательно нужны особенные отношения, а без этого я не могу быть счастливой… Я поняла, что внутренне переросла город. Я и физически, и внутренне очень люблю пространство. Если вокруг меня много пространства, я вижу, что у меня миллиард возможностей.
В Ульяновске я перестала чувствовать эти возможности. Знаешь, с чем я это обычно сравниваю? Это как взросление: до определённого возраста ты живёшь с родителями, и вот наступает момент, когда тебе надо съехать от них. Не потому, что тебе плохо с мамой, не потому, что тебе некуда женихов водить, а потому, что просто надо сепарироваться. Для меня Ульяновск – это мой «родитель», который меня вырастил, дал мне много полезного, много друзей, много прекрасных знакомств. Значимые шаги в моей жизни и профессиональной деятельности происходили там.
Сначала мне было, конечно, очень страшно. Мы же обычно хотим точно знать, куда мы идём. Если я здесь уволюсь, то точно там устроюсь…
— Соломки подстелить?
— Я честно пыталась эту соломку подстелить, найти это заранее. У меня были такие возможности – я часто ездила в Москву в командировки, на семинары, встречи и другие мероприятия, плюс сама приезжала на выходные. Я забрасывала удочки, даже ходила на какие-то собеседования, но у меня так ничего и не получилось. Мне было страшно, но я всё-таки решила рискнуть.
В момент полного упадка я решила обратиться к психологу. Хотелось что-то поделать с собой, потому что я находилась в странном состоянии, которое мне было не свойственно. Я уже собралась пойти к знакомому психологу, но тут мне позвонил мой друг и сказал: «Подожди, не ходи пока туда, а сходи на один мастер-класс, там очень интересная методика». Он мне начал рассказывать, кто работал по этой методике, и я узнала, что это достаточно большое количество моих знакомых, людей с успешной карьерой, которые позитивно настроены, и они были для меня примером. Мотивировали гораздо лучше, чем те психологи, которые были у меня в доступе. Я ради интереса сходила, позанималась, познакомилась с Эдуардом Мавлютовым, человеком, который создал эту методику. Мы подружились как наставник и ученица, если можно так сказать. Очень много я поняла и осознала про себя и свою жизнь, что мне помогло принять безболезненное решение. У меня не было сомнений, что всё получится. Если я освобождаю место для чего-то нового, туда непременно что-то придёт.
Я поехала в пустоту, мы в первое время жили втроём с друзьями, которые тоже переехали примерно в это же время, снимали одну квартиру на всех. Не могу сказать, что сразу нашла конкретную работу, занималась несколькими проектами сразу – развивала нашу школу, продолжала вести проекты в фонде «Дари добро», с коллегой мы организовали проект «Ступеньки», где работали с детьми-сиротами из Москвы и Подмосковья. Параллельно я писала тексты, вела соцсети на заказ, потому что у меня был в этом опыт. Был 2013 год, вся эта работа была на старте.
На первую зарплату я купила рюкзак и англо-русский словарь
Мой доход был из нескольких сфер. Меня это никогда не пугало. Есть люди, которым нужно всё и сразу – свой бизнес, работать директором, и ещё что-то. У меня имперских амбиций не было никогда, я достаточно спокойно отношусь к работе. Так у меня с самого начала. В моей трудовой значится первая работа – в 17 лет я была уборщицей и гардеробщицей в SEV-клубе. Мне это было абсолютно по кайфу, потому что я могла там тусоваться, там была куча моих друзей, музыканты, но, в то же время, я какие-то деньги себе зарабатывала для того, чтобы свои базовые потребности удовлетворять, купить себе новый рюкзак, который мама не купит, потому что нахрена он тебе… Я тогда закончила школу, поступила в университет и на свою первую зарплату купила себе рюкзак и англо-русский словарь. И пошла с подружкой пиво пить. Вот такой был мой расход (смеётся). Там были какие-то копейки из серии полторы тысячи рублей. Потом, конечно, зарплаты были больше.
И когда я в Москву приехала, мне было понятно, сколько мне денег нужно для того, чтобы жить нормально – платить аренду, платить ипотеку, которую я взяла в Ульяновске, но она не достроилась, и просто кушать, развлекаться…
В Москве месяцев 9 или 10 я проработала в Ассоциации фандрайзеров, это крутая организация, которая развивает благотворительную инфраструктуру в стране. В управлении этой организации было много людей, на которых я в своё время смотрела, открыв рот. Я смогла туда устроиться благодаря тому, что сохранила нужные контакты. Мне было интересно разобраться, как устроена инфраструктура, как это работает в Москве, не просто одна благотворительная организация, а фонд, помогающий фондам. Люди суперграмотные, продвинутые, очень эрудированные… Руководила Ассоциацией Ирина Меньшенина, на тот момент она ещё была директором по развитию благотворительного фонда «Даунсайд Ап», а сейчас она, по-моему, директор фонда «Синдром любви», тоже для детей с синдромом Дауна. Я её просто обожаю, потрясающий человек, бывают такие люди, с которыми хочется рука об руку идти.
Но потом я поняла, что от благотворительности в классическом смысле отдаляюсь, стала получать второе высшее образование, выучилась на тренера в школе «Паззлы», занималась развитием школы. Постепенно я ушла в эту сферу, она оказалась более глубокой для меня. Ведь когда мы занимаемся благотворительностью, как бы мы ни старались, мы чаще всего работаем со следствием, с тем, что уже произошло. Многие пытаются делать профилактику, но глубокой работы не получается. Я поняла, что помогая людям осознать какие-то базовые вещи про себя, я в том числе предотвращаю их социальные проблемы, скандальные разводы, брошенных детей, алкоголизм и другие пагубные зависимости. Всё, что я сейчас делаю, прокачивает человека изнутри, чтобы ему не нужны были суррогаты в виде вредных привычек и странных зависимостей. Когда ты работаешь с другими, ты не можешь с ними добиться хороших результатов, пока ты над собой хорошо не проработаешь. Я постоянно что-то делаю, развиваюсь, ну и, собственно, вся моя профессиональная жизнь на данный момент с этим и связана. Как я тогда, в 2013 году, познакомилась с Эдуардом Мавлютовым, так мы вместе и развиваемся, уже очень много всего прошли. Сейчас у нас очередной этап – мы вышли в онлайн, как практика показала, очень вовремя.
Мне очень хотелось нравиться. Быть примером, быть правильной, хорошей и отзывчивой. Чтобы хвалили, любили, ценили. Чтобы всё не зря. И всегда очень старалась и боялась подвести других. Ведь подвести — это что? Это резко развеять свой благой образ и оказаться плохой, не такой... Так вот, стараясь не подвести других, мы часто подводим самих себя. Поздно ложимся спать, жертвуем своими интересами, нагружаем себя излишне, боясь кого-то обидеть. И потом однажды — бах — отключка. Перегрузы приводят к тому, что устаёшь, не выдерживаешь, опустошаешься настолько, что физически не можешь двигаться. И вот тогда ты подводишь сразу всех. Причём, как правило, в самый неподходящий, в самый ответственный момент. Ты просто ничего не можешь сделать. Я в эту ловушку попадалась много раз. И каждый раз это было ужасно, стыдно, противно, и в то же время я испытывала огромное облегчение. Перезагрузка. Ставить себя всегда на первое место — это не эгоизм, если ты адекватный и осознанный человек. Это залог здоровья физического и психического. (Вика Ефремова)
В Ульяновске было классно просто копать картошку
— Насколько сложно было начинать свой проект в Москве, где, на первый взгляд, всё уже есть и все ниши заняты?
— Достаточно сложно. Если брать наш первый проект – «Ступеньки», – то, конечно, я начала его делать со знающими экспертами. Мне много помогал Александр Гезалов (российский общественный деятель, публицист, специалист по социальному сиротству и помощи людям, попавшим в сложную жизненную ситуацию – прим. ред.), потом удалось с кем-то познакомиться, выйти на местные детские дома. Тут реально много всего – проектов, фондов, нуждающихся. Поэтому, конечно, было страшновато, и с этого проекта я никогда ничего не зарабатывала, он был по-настоящему благотворительный. Если бы я чувствовала в себе силы выстроить стабильную организацию, наверное, я бы на этом и остановилось. Но не пошло. В какой-то момент, года два назад, я окончательно поняла, что не готова этим так плотно заниматься. Готова это поддерживать экспертно, финансово, если у меня есть такая возможность, но погружаться и много взаимодействовать с детьми мне тяжело, потому что я теряю какое-то пространство, упираюсь куда-то в потолок или в стену… Надо дверку открыть.
Потом мы с коллегами начали развивать нашу школу «Паззлы». Это тоже было нелегко – как набирать людей, как доносить до них информацию. У нас не было специальных знаний, мы сами до всего доходили. И шаг за шагом мы выстроили классную структуру, которая сейчас работает. Как бы сложно ни было, надо понимать, что в Москве всегда есть чем заняться, всегда есть работа, всегда можно развиваться – профессионально, духовно, социально. Это большой город, это огромный мир.
Да вообще, везде можно развиваться. Я считаю, что это всё у нас в голове – какие-то шаблоны и предубеждения. Я смотрю на друзей, которые у меня остались в Ульяновске, — ты, Илюха Валов (директор по маркетингу, продюсер, организатор событий «Симбирский стиль», фестиваль «Бульвар», «Модные сезоны», Volga Fashion Week – прим. ред.)… Можно просто ходить на работу, но когда человеку этого не достаточно, он и внутри маленького города будет постоянно творить – придумывать фестивали, разные события. Моя приятельница Оля Чаусова, например, по фану запустила фестиваль My Market. Мы и раньше с ней такую возможность обсуждали, она легко к этому относилась, не как к бизнесу или работе. Ей это нравится, и получается успешно. А люди тоже этот проект оценили, они ждут, когда будет очередной маркет, хотят в нём участвовать. Ждут, когда Илюха Валов что-нибудь придумает, свои музыкально-кулинарные истории. Люди читают то, что пишешь ты, потому что в вас есть эта искра. Ещё пример – Дима Акулин (ресторатор, руководитель проекта «Другие рестораны» — прим. ред.), даже в кризис со своей командой они не сидят, всё время что-то придумывают, обновляют своё меню, всячески облагораживают мир вокруг сами, не ждут, пока это сделает кто-то другой.
Когда в человеке есть такая искра, он хоть в деревне, хоть на Чукотке сможет найти возможности для реализации и публику, и единомышленников. А те, кто привык скидывать ответственность и ждёт, что им кто-то должен, могут ждать до смерти, и ничего не изменится. Ведь всё зависит от нас самих. Изменение мира начинается с изменения себя. Я с удовольствием наблюдаю за тем, что происходит в Ульяновске, и тот круг людей, которые не сидят на месте, а что-то делают, меня восхищает. Я не считаю, что это плохо, раз вы не уехали – «сидите в своём Мухосранске!». Это не Мухосранск, из него можно сделать прекрасный город. И люди этим занимаются, создают социум вокруг себя.
— По чему ты ещё скучаешь, кроме людей? О чём вспоминаешь с удовольствием?
— Конечно, люди – это самое первое. Второе, наверное, природа. Когда ты с лёгкостью, за десять минут, можешь оказаться на берегу Волги. Она у нас такая могущественная, она даёт ощущение простора, пространства, свободы. Рядом с ней получаешь вдохновение, прилив сил. В Москве много парков, можно уехать за город, но это всегда сложно из-за больших расстояний и занятости. Я очень удачно поселилась, это метро «Достоевская», у меня за окнами Екатерининский парк. Мне нравится, потому что я не могу просыпаться и смотреть в стену за окном. Я выросла в пятиэтажке в Ульяновске, около неё невысокие постройки, которые не загораживают пространство. И пока я росла, росли и деревья во дворе, я всегда привыкла смотреть на зелень весной и летом. В Москве мне не хватает возможности – просто взять и с мамой пойти на огород, порыться в грядках. Хотя здесь есть у меня тётушка, она живёт в Подмосковье, я к ней периодически приезжаю, но нечасто, потому что дорога до неё занимает полтора часа. А если идти на дачу, это минут 40-50. Так весь день вылетает, а у меня плотный график… А в Ульяновске было классно – просто копать картошку (смеётся)! Такие простые радости. В детстве я ненавидела все эти огородные дела, хотелось гулять, развлекаться. А сейчас я думаю: «Скорее бы приехать в Ульяновск, пойти с мамой в огород».
Я не улётный человек!
— У тебя в Instagram-аккаунте написано, что ты мастер Рейки. Что это такое, расскажи? Как это тебе помогает?
— Так как я достаточно глубоко работаю с людьми и с собой, и классическая психология кажется мне немного устаревшей, я рассматриваю человека как существо многосоставное. У нас есть и энергетическая составляющая. Есть душа, есть чувства, которые мы не можем потрогать. Когда я начала активно заниматься психологией, я узнала, что есть такая энергия Рейки, в ней нет ничего магического, она направлена на исцеление – как физическое, так и ментальное. Я понимаю, что одной энергией невозможно вылечить, как бы люди того ни хотели, потому что есть много факторов, из-за которых люди страдают. Рейки – это японская история, сама энергия очень древняя, ей много веков. Но в том виде, в котором она существует сейчас, она была открыта в начале 20 века японцем Микао Усуи. Сами постулаты интересные, например: «Именно сегодня не лги», «Будь добр ко всему живому».
Но про себя могу сказать, что я не улётный человек. Есть такие люди, которые готовы на Бали, на Гоа учесать и заниматься только духовными практиками. Я к этому отношусь нормально, но понимаю, что человек – существо социальное. Мы живём в материальном мире. Как только мы пытаемся от этого оторваться, обесценить, сказать, что всё материальное – грязь, гниль, и ничего в этом нет хорошего, мы закрываем часть себя на замочек и перестаём развиваться. Таких людей мы называем «улётными». Они улетели, землю лечат, кидают энергетические шары, с кем-то разговаривают, но это не совсем правильно. По-моему, всё должно быть в гармонии – социальное, духовное, энергетическое, материальное, проявленное и непроявленное. Когда баланс соблюдается, тогда человек спокойно развивается естественным образом.
— Можешь рассказать какую-то историю из своей психологической практики?
— Примеров таких очень много, просто у каждого свой запрос. Кто-то приходит на грани развода, но потом сохраняет семью, кто-то приходит с запросом по здоровью. Много запросов, связанных с деньгами, это специфика нашего времени. Многие наши клиенты – собственники бизнеса. Та индивидуальная работа, которую мы ведём, очень глубокая, и поэтому дорогая. Развитие бизнеса – это тоже положительное последствие работы над собой, когда вырастает уровень дохода, людям возвращают потерянные деньги. Мы часто вспоминаем один случай, когда человек уже «забил» на долг, это была большая сумма, сотни тысяч долларов. Но после того, как он проработал ряд ключевых моментов, что его все кидают и никому верить нельзя, ему вернули эти деньги. Должник ему позвонил и сказал: «Слушай, я жить спокойно не могу, я тебе должен, скажи, куда деньги перевести». Такое бывает.
Я всё пропускаю через себя. Я помню все депрессивные состояния, в которых я была, все свои зацикленности на отношениях, на том, как жизнь должна быть устроена… У меня были проблемы с мамой, я не могла найти с ней общий язык, мы много ругались. Точнее, я с ней ругалась. Я не общалась со своим папой никогда, мы не жили вместе. У нас были созвоны раз в пять лет. Грубо говоря, он меня поздравил с днём рождения, когда мне исполнилось 13, а потом, когда исполнилось 18. Когда я закончила университет, мне было за 20, он мне позвонил. А потом сразу же позвонил мне на следующий день, чтобы что-то пожелать. Я своему другу об этом рассказала, он говорит: «Ну всё, теперь десять лет звонить не будет» (смеётся). Я была очень далека от этого человека, совершенно его не знала. Я даже маму не расспрашивала, чтобы её не задевать, понимала, что у неё личный взгляд. Всё моё представление о папе состояло из того, что я сама додумала.
И вот после, как я переехала в Москву и многое проработала, выстроила прекрасные отношения с мамой, я решила позвонить папе. Приехала в Ульяновск, мы с ним встретились, сидели несколько часов, держась за руки, он мне рассказывал про себя, я ему – про себя. Я поняла, что он совершенно другой человек, не такой, как я представляла. Я нашла много себя в нём! Я пишу стихи, был период, когда я их писала запоем. И папа мой – такой же, у него два тома, две тетради стихов. Он знает огромное количество стихотворений моих любимых поэтов наизусть. Серебряный век, Есенина, Вознесенского, Евтушенко… Он может позвонить на праздник и прочитать стихи просто так. Я была в восторге от того, что мне удалось этот контакт поймать. У нас, конечно, нет бесконечного общения, но каждый раз это очень тёплое взаимодействие. У меня нет претензий, нет обид, которые я раньше держала.
Эта история позволила мне по-другому взглянуть на людей. Потому что мама-папа – это фундамент, который есть у нас. Когда этот фундамент крепкий, здоровый и адекватный, ты и к другим начинаешь относиться иначе. Меньше осуждать, меньше обижаться, не предъявлять требования. Раньше у меня это было, ощущение, что мне кто-то что-то должен, что мне мужчины что-то должны, что они какие-то неблагодарные, не понимают, какая я прекрасная и сколько для них делаю. А сейчас я знаю, что никто никому ничего не должен. И те отношения, которые сейчас выстраиваются, более здоровые. Я сильно изменилась. Раньше меня было очень легко задеть и обидеть. По натуре, я компанейский, весёлый человек, но внутри я много страдала (смеётся). Почитать те же стихи, которые я раньше писала, сплошная депрессия. Сейчас я так на жизнь не смотрю. Мой пример для меня – самый показательный, что и позволяет лучше доносить информацию до людей. В классической психологии не принято говорить про себя и много личного обсуждать, но я приверженец другой философии. Когда ты понимаешь, что твой пример подойдёт, мне не стрёмно его рассказать и поделиться, как оно было у меня.
Французы просто тетери. В них нет брутальности, мужской энергетики
— Ты сказала, что у тебя многие поездки сорвались из-за карантина. Не страдаешь без Парижа?
— Буквально вчера я подумала, что не так много стран объехала, хоть у меня в Инстаграме написано, что я путешественница. Да, я много езжу, но у меня есть такая фишка, что я всё время бываю в одних и тех же городах. У меня есть места силы, как сейчас принято говорить. Но обычно места силы – это какие-то горы, а у меня это очень социальные истории. Мне нравится бывать в центре цивилизации, в Париже или Нью-Йорке. В Париже я жила несколько месяцев, мне было интересно его почувствовать изнутри. Раньше я ездила только в Париж, а теперь мне интересны другие направления, появились друзья, в том числе, наши клиенты, которые живут в разных городах Европы. У нас есть такая традиция, я предыдущие пару лет день рождения отмечала в Штатах. И в этом году мы с нашей командой должны были туда лететь в июне, когда у нескольких человек дни рождения. Я уже запланировала супертрип. Я не знала, в каком городе лучше отметить день рождения, и однажды утром я проснулась и меня осенило, что мы должны полететь на Ямайку. Когда я ещё училась в универе, просто обожала эту культуру, музыку, мне хотелось там побывать. А на день рождения моего друга Эдуарда мы должны были на Ниагарский водопад попасть. Такой грандиозный план у нас пока остался нереализованным, мы решили его просто перенести на неопределённое время, но не отказываться совсем.
— Что тебя впечатляет в других странах?
— Меня впечатляет визуальная часть и энергетика. Я чаще путешествую глазами. Я влюблена в Париж, это, на мой взгляд, очень красивый город – архитектура, люди, магазины, кафе… Как это всё переплетается, архитектура и парки, плюс там другой климат и рано всё начинает цвести. Есть река. Я вообще не понимаю, как можно жить в городе без реки! Ещё мне очень интересно наблюдать за людьми и общаться с ними. Разные культуры, языки, менталитеты так здорово изучать! Какие-то элементарные для нас вещи французам или американцам могут быть непонятны. Американец будет после разговора переспрашивать: «Я правильно тебя понял?».
Наша страна более душевная, более открытая, это чувствуется энергетически, но мы скупы на комплименты или добрые слова. В Америку я в первый раз поехала одна, мне было жутко. Американский английский для меня оказался совершенно другим на слух. Я была в центре Манхэттена, это огромные небоскрёбы, толпы людей, движуха. И периодически я встречала людей, которые мне говорили, что я хорошо выгляжу. Понятно, когда это делают продавцы в магазине, но иногда это случайные люди на улице или пассажиры в лифте отеля. Это просто поток приятных слов, который на тебя льётся, и никто не стесняется отметить, если ему что-то понравилось. Это меня поразило. У тебя плохое настроение, кто-то на улице похвалил твою причёску, и тебе стало веселее.
Мне было очень интересно наблюдать за французскими мужчинами. Когда я там жила, то старалась чаще ходить на свидания, потому что мне хотелось понять, как они устроены. Они совсем другие, щедрые на комплименты, вежливые, обходительные, но достаточно самоуверенные. Они думают, если ты согласилась с ними встретиться, или вообще согласилась с ними переписываться, то согласна просто на всё (улыбается).
— Там чувствуется пресловутый феминизм?
— Конечно, чувствуется, хотя я мало общалась с француженками. Но и через мужчин это тоже можно было наблюдать. У них не принято, что мужчина платит за девушку в ресторане. Обычно это 50 на 50. Но я понимаю, что для мужчины это необязательно. Этот принцип важен для женщин. Те мужчины, которые встречались мне, готовы были оплатить мой счёт и делали это. Я понимаю, почему европейцы любят русских и украинок. Не только потому, что мы красивые, женственные, ухаживаем за собой, но ещё и потому, что мы просто своим присутствием позволяем им быть мужчинами. Им этого не хватает. Они реально такие обмякшие! Французы просто тетери, я даже не знаю, как назвать. Нет в них брутальности, мужской энергетики. Поэтому иногда смотришь на мужчину и не понимаешь – он натурал или гей. Он такой весь изящный, утончённый, что хрен догадаешься.
— Ты бы не хотела переехать в другую страну?
— Я об этом думала, но пока не уверена. Можно цепляться за то, что там социалка лучше, какие-то другие вещи, на которые все обращают внимание, но там много своих нюансов, подводных камней. Я открыта! У меня пока нет твёрдого решения, что я хочу куда-то переехать или буду жить только в России. На данном этапе я свою жизнь выстраиваю так, чтобы была возможность уезжать надолго, если мне хочется. Но больше всего я люблю Россию и русских людей. Они мне понятны, они мне приятны, мне с ними кайфово. И Россия во всех смыслах, и по ощущениям, и по каким-то условиям, пусть не самым лучшим, мне нравится больше других стран.
В кафе на плазменном экране был простой видеоряд: человек с камерой просто шёл по улице. Картинка банальная, как будто просто на телефон снимает чувак, никакой обработки, коррекции, зимний немного серый Париж. И, блин, это так по-настоящему. Не приукрашенный, не отфотошопленный, а настоящий Париж!
Этот город не нуждается в фотошопе. Я завороженно шла глазами за человеком с камерой по улице Риволи. Мимо самого старого торгового центра Samaritain, мимо магазинчиков, в которые мы с девчонками без устали заглядывали, мимо османновских домов, через сквер Сен-Жак к Отелю де Вилль. Я ходила этим маршрутом десятки раз. И сегодня прошла снова, сидя в кафе в Симферополе.
Париж — мой город на все 100. Я чувствую себя, как дома, приезжая хоть на 3 дня, хоть на 2 месяца. Мне не было в нем просто и весело все 2 месяца. Я мучилась бессонницей, болела, боялась, переживала прошлое, встречалась со странными людьми и очень много проводила времени одна. Но ни на минуту не переставала быть счастливой.
Париж закрепил во мне любовь к себе так, что хрен ее теперь чем вышибешь. Научил меня не спешить, отпускать ненужное, наслаждаться собой и жизнью, благодарить и верить. ⠀
Если очень хочется новые духи и платье — покупай на последние деньги. И деньги придут ещё. Хочешь сказать, что думаешь — говори, тебе же лучше! Хочешь петь и танцевать посреди улицы — делай это и не думай! Хочешь на концерт — ты на нем будешь, не сомневайся.
Париж научил, что жизнь может быть очень дорогой, но у тебя все равно хватит денег. Париж открыл прелесть одиноких пикников у Сены и Сан-Мартана (хотя одной остаться невозможно, без конца знакомятся).
Париж ещё раз и очень наглядно показал мне, что нет разницы между людьми разных национальностей и цвета кожи. Иногда другой цвет кожи даже лучше.⠀
Вы поезжайте в Париж, сами все увидите. Хотя для вас он может быть совсем другим. (Вика Ефремова) ⠀
Фото предоставлены Викторией Ефремовой
